Веха

Мать радостно суетилась возле стола, без конца ныряя в русскую печь за чугунками и горшками с пищей. В доме пахло наваристыми щами, да так, что у меня закружилась голова от этого, давно забытого, запаха. Он доносился и обширного, глиняного горшка, рядом с которым стоял тоже довольно приличного объёма чугун с пареной картошкой, наполовину с мясом, луком, и другими прелестями кулинарного искусства.

Батя тяжело сел на своё место во главе стола и, хлопнув мать по заднице, отчего она радостно засмеялась, поцеловав его в макушку.

– Ну, что, мать! Давай командуй! Я вообще что-то не пойму где все? Во дворе была толпа, не проткнуться, а сейчас мы втроём! – произнёс он, явно заигрывая с ней.

– Не переживай, родной, сейчас налетит вороньё, глянуть не успеешь, как всё подметут! – смеясь проворковала мать, не зная куда деть руки, с любовью посматривая то на отца, то на меня.

В общем, так и произошло. Мы с Аней даже не успели отдать всем подарки, да и отец, махнул рукой, и сказал только одно слово – Завтра!

Посиделки за столом прошли шумно и весело. К вечеру все мужики были уже изрядно поддатые, Аня снова исчезла из поля моего видения, зато мать кружила возле меня, подкладывая мне в миску всяких вкусностей.

За время моего отсутствия, Василий подобрел, нарастил небольшой животик, превратившись в важную персону.

Хорошо набравшись самогона, он прогнал Александру домой к детям, а сам стал учить меня уму-разуму, икая иногда, наклоняясь ко мне, в тоже время, отмахиваясь от матери, которая кричала на него и била рушником по плечам.

Отец вышел во двор и, усевшись на завалинке, курил, посматривая за беготнёй молодёжи.

– Ты, Пашка, ещё пацан, и должен слушать, что тебе старший брат говорит! – прогундосил Василь мне прямо в ухо. – Ты там бросай свой город, да приезжай со своей подругой сюда, я вас обоих пристрою! Ты знаешь, кто есть я в округе? Да я главный финансовый инспектор! Одно моё слово, и нет человека! Тут же ГПУ приедет и увезут! Вот так-то!

У меня не было никакого настроения тратить время на болтовню с ним, отлично зная, что так просто от него, когда он пьян, не вырвешься. Если кто начинал ему противиться, то он сразу же начинал орать на всех и угрожать, а мне этого не хотелось сегодня. Вообще-то он был хорошим парнем, добрым, отзывчивым, и всегда бежал на помощь к любому, кому нужна была помощь, но когда он перебирал, то тогда не видел ничего и никого. Что зря болтал и лез в драку.

Положив руку ему на плечо, я наклонился к его уху и прошептал. – Извини, братуха! Если я сейчас не попаду в нужник, то мне труба!

– Кому, тебе? Да ни за что! Я кому хошь морду разобью за тебя, Пашка! – произнёс он, ничего не поняв из того, что я ему нашептал в ухо.

Я засмеялся, и, прервав его, снова сказал, но теперь уже громко. – Вась! Да в туалет я хочу! Кому ты морду собрался разбивать?

– Вот липучка! – крикнула мать, и снова шлёпнула его рушником по плечам. – Ну, что ты ребёнка-то мучаешь? Ему в сартир надо, а ты повис, як тот клещ, и не отцепишься! Вот уж заноза, так заноза! Ну, выпил, так иди ляг да спи, что ты людей-то всех дёргаешь!

– Поговори мне ещё! – пробурчал Василий и, выйдя из-за стола, цепляясь за него же, направился к выходу, а я, чмокнув мать в щеку, поблагодарив её за освобождение, тоже выбежал из дома с надеждой разыскать свою Анюту!

Не спали до поздней ночи. Погода была прекрасной, к тому же висела полная луна, отчего вокруг было светло, как в пасмурный день.

Василий, после того, как мы расстались, ушёл к себе домой и уже больше не появлялся, чему мы все были очень рады.

На ночь я забрал Аню с собой на свой любимый чердак, где мать положила нам два огромных тулупа и одеяло с подушками. Подушек у нас было множество. Каждую осень она собирала целую кучу пуха, который и запускала в подушки, да тюфяки.

Я оберегал свою девочку, прижав её к себе. Мы с ней смотрели на небо и тихо разговаривали, делясь впечатлениями. Ане моя родня очень понравилась, она периодически меня целовала, наслаждаясь ароматами свежего сена, и ночи.

– Никогда не думала, что у вас здесь так здорово! – тихо произнесла она, уткнувшись мне носиком в плечо. – Я думала деревня, как деревня, а у вас что-то особенное, непохожее на другие деревни.

– Ну, у нас же род казацкий, вот и деревня у нас типа хутора! – ответил я, посмеиваясь над ней.

Разговаривали долго, до того, как стало светать. После этого, я пригласил её сбегать на Городец встретить восход солнца. Она с восторгом приняла это предложение, и мы пустились туда бегом, взяв друг друга за руки.

01.06.2015 год.

Веха!

Разлом!

Часть первая!

После того, как мы вернулись из Малышевки в Клинцы, прошло больше года. Лето прошло свой экватор и вплотную приблизилось к августу. Погода стояла жаркая, жара доставала везде, и на улице, и в доме, особенно в цеху, где жара добавляли ещё и станки. Окна везде были открыты настежь, но это мало чем помогало. Ане исполнилось восемнадцать лет, и мы с ней каждый день и вечер только и говорили, как о женитьбе.