Вехи моей жизни

Этот эпизод из очередной проверки на «вшивость» я запомнил на всю жизнь. В фойе сидело человек пятьдесят, не меньше. Очередь таяла довольно быстро. Где-то через час вызвали на собеседование мою жену. Потом стали вызывать других переселенцев. Нарушение «этикета» меня насторожило. До этого мужья и жены поднимались на второй этаж только вместе. К моему удивлению меня вызвали последним. В зале ожидания никого уже не было. Офицер, пригласивший меня, на пути следования почему-то улыбался и что-то мурлыкал себе под нос. Едва я переступил порог кабинета, тут же врубился. Причиной моей «задержки» стала офицерская служба в Советской Армии. Лысый мужчина, на котором был костюм черного цвета, достал небольшую папочку из стола и, внимательно посмотрев на меня, словно сквозь лупу, очень осторожно положил ее на стол. Затем стал задавать вопросы. Ответы мои не блистали красноречием, осведомленностью. Я в принципе отвечал одно и то же. Закончил Новосибирское военное училище. Служил в Сибири, в Грузии, на советской-китайской границе. Скорее всего, ответ не удовлетворил начальника. Он переправил меня в другой кабинет. За столом сидел молодой мужчина в военной форме. Опять те же вопросы и тот же ответ. И вновь очередной кабинет. На этот раз за столом было двое мужчин. Гражданский и офицер. Скорее всего, это была заключительная проверка. Однообразие вопросов и ответа в конце концов сделали свое дело. Я встал со стула, и внимательно посмотрев в глаза чиновников, сначала на ломаном немецком, затем на русском языке произнес:

– Я не бандит и не шпион… Я приехал в Германию жить и работать… Спасибо за внимание… Извините…

Сидевшие слегка улыбнулись и по очереди пожали мне руку. Я уже не сомневался, что передо мной сидели бывшие офицеры армии ГДР, которые неплохо знали русский язык. В этом я убедился через пару минут. Меня сопровождал до фойе знакомый уже мне офицер. На лестнице он еле слышно на чистом русском языке произнес: «Товарищ капитан, Вам надо жить очень тихо, на дне». Затем мы крепко пожали друг другу руки и разошлись. Проверка на мою «вшивость» длилась около часа. Жена уже думала, что на меня надели наручники и вновь отправили в родную Сибирь. Совету офицера я следовал всегда и везде на протяжении всей жизни в Германии…

За день до отъезда из Брамше меня и жену вновь пригласили в кабинет. Распределяли по землям. Нам определили землю Баден- Вюртемберг. Чиновница с польской фамилией тут же мне посоветовала, что надо взять фамилию жены. С русской фамилией будет очень трудно. Я с ее мнением согласился, но наследуемое семейное наименование моих предков оставил без изменения. Хотя прекрасно знал и неоднократно слышал, что с русской фамилией невозможно найти какую-либо хорошую работу, не говоря уже о чем-то другом. В этом я убеждался и убеждаюсь почти каждодневно. После Брамше нас направили в студенческий город Фрайбург, через день мы оказались в небольшом немецком городе Беблинген. В нем, согласно немецким законам, нам предстояло прожить не меньше трех лет. В противном случае, в социальной поддержке нам могли отказать. И вновь проверка документов. Мою трудовую книжку проверяли очень долго, отдали ее только через две недели, не фальшивая ли она была. На ее первой странице поставили штамп немецкого города Рейтлингена, что мне до сих пор непонятно почему.

Автор не намеревается описывать житейские перипетии, которые он перенес в начальный период своего пребывания на немецкой земле. Они для сотен тысяч немцев из бывшего Советского Союза во многом идентичны. Вместе с тем, у каждого из прибывших, были свои индивидуальные особенности. Были они и у меня. После шестимесячных курсов по изучению немецкого языка я стал настойчиво искать работу. Сначала ринулся на автогигант «Мерседес-Бенц», головной завод автомобилей всемирно известной марки. Он расположен в Зиндельфингене, неподалеку от Беблингена. Просился на любую работу. Не взяли.  Причина – человек с высшим образованием, тем более, кандидат наук, должен работать по своей специальности. Вскоре мне предоставили возможность учиться на курсах Немецкой академии сотрудников (DAA, Deutsche Angestellten-Akademie). Я не отказался. В этом заведении мне удалось несколько «подтянуть» немецкий язык, впервые в своей жизни я по-настоящему «пощупал» и компьютеры.

После окончания курсов меня направили на практику. Здесь мне очень сильно повезло. Направили в Штутгартский университет, в исторический институт. К этому времени я получил из Бонна подтверждение моей ученой степени, стал «доктором». Относительно