Вехи русской истории

Но уже при первых Романовых на увеличение монастырских владений был наложен запрет. А при Петре I церковь лишилась своей автономии, превратившись в государственный институт под управлением государственной коллегии – Священного синода и под контролем обер-прокурора Священного синода.

Пытался Петр бороться и со стяжательством в рядах священнослужителей. В своем «Прибавлении к Духовному регламенту» он указал: «По смерти архиереев, архимандритов и игуменов и прочего монашеского чина, собственного их имения родственником и свойственником ничего не давать; но таковые, вышних чинов присылать в Правительствующий Духовный Синод, а нижних чинов обирать в монастырскую казну». Таким образом царь планировал воспрепятствовать накоплению богатств в руках церковной элиты.

Екатерина II провела секуляризацию церковных земель, в ходе которой земли монастырей были отобраны в казну. Этим церковь была лишена оставшейся финансовой самостоятельности. Кроме того, монастырские земли относились к «белым», не облагаемым податями. Так что Екатерина заодно расширила налогооблагаемую базу и получила земли для пожалования дворянам. Но взамен императрица пошла на определенные уступки священнослужителям, по сути, отменив петровский регламент. Своим новым указом от 1766 года «О дозволении архиереям, игуменам и прочим монашествующим располагать при жизни своей имением в пользу сродников, свойственников и ближних своих» она открыла путь к церковному накопительству и стяжательству. В указе говорилось:

…повелеваем: по смерти архиереев, архимандритов, игуменов и прочих монашеских властей, никуда не отбирать оставшегося по них имения, какого бы оное звания не было, в деньгах, золоте, серебре или ином чем, кроме тех вещей, которые к ризницам их принадлежат, и которые они по набожности своей к Церкви святой, из собственного их имения построили; но архиереи, архимандриты и игумены и прочие монашествующие власти могут при жизни своей тем оставляемым по себе имением располагать так, как им принадлежащим по собственным своим завещаниям в пользу сродников, свойственников и ближних своих, или употреблять оное на богоугодные дела по их изобретению, не давая в том более никому отчету.

Так что полное слияние государства и церкви совпало с бурным ростом стяжательства в среде духовенства. Стало меняться и отношение народа, представителей всех сословий к духовенству. Показательна в этом отношении сказка Пушкина «О попе и его работнике Балде». Церковь все больше контролировала жизнь общества, все больше получала средств от государства, все больше детей охватывала церковно-приходскими школами, но все больше теряла свой моральный авторитет.

На фоне падения авторитета церковь забыла один из своих основных постулатов: «Богу – богово, а кесарю – кесарево». Она все активней стала участвовать в политике государства. В ходе Русско-японской войны по всей империи были отслужены молебны «О даровании победы русскому воинству». Но побед не было. Зато вспыхнула революция. 9 января, в «Кровавое воскресенье», правительственные войска расстреляли мирное шествие, направлявшееся с просьбами к царю. На расстрел рабочие ответили стачками. И уже 14 января церковь вмешивается в события: «Святейший Синод, скорбя о пагубных нестроениях в современной жизни русского народа, именем святой матери – Церкви православной умоляет всех чад ее: “Бога бойтесь, царя чтите и всякой власти, от Бога поставленной, повинуйтесь”».

Так что и эта опора престола выглядит несколько подгнившей, ослабевшей. Видно, недаром американцы, отделяя церковь от государства, писали: «для предотвращения разложения власти и деградации религии». Вдобавок эта опора оказалась не слишком лояльной монархии из-за внутреннего расслоения духовенства и печально известной эпопеи с Григорием Распутиным.