Вековуха. Беляна из рода Рарога (СИ)

— Беды избежали, на том спасибо, — снова кивнул старейшина. — А всё ж, пусть идёт. Чем быстрее, тем лучше.

Батюшка снова хотел что-то сказать, но я сжала его руку и покачала головой. Мне и самой не в радость было тут задерживаться. Повидала своих родичей, на людей поглядела…

— Беляна… — тихо проговорила матушка и погладила меня по щеке, — пусть болтают! Всё равно ты наша дочь!

— Матушка… спасибо. Но прав старейшина. Ни к чему народ волновать. Пойдём мы.

Мама только сейчас обратила внимание на Маара и как-то испуганно прижала руки к груди, но ничего говорить не стала.

Я вышла за забор и медленно пошла в сторону леса. Маар тут же догнал меня и стал идти рядом. Позади была тишина. Я чувствовала ненависть, презрение, страх, непонимание, интерес… всё это смешалось между собой и било в спину, словно подгоняло. Едва мы с Мааром вышли за тын деревни, как я позволила себе просто осесть на землю без сил.

Маар кинулся ко мне и легко взял на руки. Я слабо возмутилась.

— Ты что…? Не надо. Сама дойду.

— Только если к завтрашнему дню, — спокойно сказал Маар. — Я донесу тебя.

Я затихла в его руках, чувствуя тепло ладоней на своём теле. Стало стыдно.

— Не сильно же тебя привечали.

Я вскинула взгляд на Маара, но он смотрел вперёд на тропинку и сказал это словно самому себе.

— Главное брата спасла.

— А если бы меня там не было? Тебя бы камнями закидали?

Я пожала плечами.

— Может, и закидали бы.

Маар приглушённо зарычал. Я решила спросить сейчас о том, что приключилось с мужчиной. Да, Ясва мне кое-что рассказывала, но я уверена, что там было и ещё что-то.

— С тобой было то же самое? — тихо спросила я.

Под ногами мужчины тихо трещали тонкие веточки, шуршала прошлогодняя листва. Маар молчал. Говорить он не хотел, или не мог. Иногда воспоминания ранят больнее, чем любое оружие.

— Я был последним, кто мог в волка перекидываться, — вдруг сказал Маар, и моё сердце забилось быстрее. — Дед мой строго настрого наказал никому не говорить. Давно уже наш род утратил это мастерство. Мол, нечего людей волновать. Жили спокойно, и пусть так и будет дальше.

Я охранял скот, отгонял диких животных. Зла никому не делал. Жил, как и все и даже невеста у меня была…

В голосе Маара я услышала горечь. Эти воспоминания всё ещё ранили его.

— Повадился в нашу деревню сохатый ходить. Да здоровый был. Посевы топтал. А изловить всё никак не могли. Словно хитёр был, как человек. Как стемнело, я волком перекинулся, да пошёл этого зверя искать. Отогнал далеко в лес. А как поутру вернулся в деревню, народ собрался у моей избы. Девица, которую любил, на меня указала и сказала, что видела, как волком перекидываюсь. Никто не стал правды искать… вилы да топоры подняли. Сначала просто били, а потом как невмоготу стало, волком прямо там перекинулся и дёру дал.

Маар замолчал. Понятно почему он людей не любит. А за что их любить? Кричат, шум поднимают, не разобравшись в беде, виноватого ищут. Да, я знала, что люди из моей деревни могут и приврать и присказать чего лишнего, но не думала, что они на жестокость способны. А вот сегодня увидела.

— Не ходи туда больше, — вдруг снова сказал Маар и его руки сжали меня сильнее.

Я поняла, что щеки начинают гореть, и низко опустила голову, чтобы он не увидел.

— Да как же… если беда какая приключится, то надо будет.

— Пусть сами свои беды решают. Ты сегодня своей жизни не пожалела. А им страшно, что ты беду можешь принести. А какую, они и сами не знают.

— На то они и люди… — проговорила я, — всего боятся. Чего не понимают — гонят вон. Хорошо не видели, как ворожила над медведем…

— Иногда лучше, чтобы боялись.

Я усмехнулась.

— Ладно… будет о том. Спасибо, что со мной пошёл. Не оставил одну.

— Я никогда тебя не оставлю.

Я застенчиво кивнула. Маар иногда говорил так, словно я его девица обещанная. А может это просто забота, как о сестре названной? А я уж себе всю душу вынула…

До избы мы дошли в полной тишине. Меня почти убаюкало мерное покачивание на руках у мужчины. Перед дверью Маар опустил меня на ноги, придерживая одной рукой, чтобы я не упала. Мы осторожно вошли внутрь, Маар перенёс меня на лавку и посадил. Снял с меня платок, и пояс с лекарствами.

— Посиди пока. Сейчас.

Мужчина отошёл от меня и вернулся с мокрой тряпицей. Он опустился передо мной на колени и осторожно промокнул ранку на переносице. Спасительная прохлада накрыла мой лоб. Голове сразу стало легче. Я даже глаза прикрыла. Маар взял мою руку и вложил в неё чашу с водой.

— Выпей. Легче станет.

Я не стала спорить. Вода живительным потоком наполнила рот, и опустилась в живот, который недовольно заворчал. Я ведь поела только утром… А потом ещё и ворожба. Тяжко далось.

— Хочешь поесть? — спросил Маар, участливо заглядывая в лицо.

— В сон клонит… — проговорила я, убирая мокрую тряпицу от лица. — Устала очень.

— Поспи. Я постерегу.

Я кивнула и легла на лавку, прикрывая глаза. Сквозь сон я слышала, как Маар какое-то время ходил по избе, а потом сон накрыл меня полностью. Снова тёплое и спокойное дыхание было рядом. Я по привычке обняла надёжную руку рядом с собой и прижалась к ней.