Вековые конфликты

Историки-иезуиты приложили немало стараний, чтобы убедить читателя в правильности своей версии «порохового заговора» как заговора правительства против католиков. Однако эти историки не смогли доказать верности своей точки зрения, откровенно ориентированной на апологию иезуитского ордена. Несомненно только, что Англии в начале XVII века приходилось уже значительно меньше, чем прежде, опасаться угрозы со стороны сил контрреформации и что хитрая лиса Сесил, отлично учитывавший это, тем более стремился превратить ослабевшую угрозу в орудие, которое можно было бы использовать во внутриполитических целях (и для укрепления своего личного влияния на короля). Перспектива интервенции католических держав из вполне реальной угрозы на протяжении жизни одного поколения превратилась в Англии в жупел, которым оперировали ловкие политические интриганы.

В начале XVII века католический блок в определенной степени укреплялся за счет дезертирства из лагеря его противников той части дворянства, особенно аристократии, которая ранее поддерживала Реформацию, - подобная тенденция явно проявилась во Франции, в габсбургских землях, в Польше. Здесь не место для анализа причин этого явления, различных в разных странах. Играло свою роль исчерпание тех преимуществ, которые предоставляла Реформация для определенной части дворянства: захват церковных и монастырских земель, возможность использования религиозного знамени для ослабления своей зависимости от власти короны и пр. Особое значение имело стремление к классовому сплочению перед лицом резко возросшего народного сопротивления, выразившегося в сотнях крестьянских и городских восстаний, а наряду с этим - перспектива занятия выгодных должностей при дворе и на королевской службе и т. д. Такая «передвижка» в рядах дворянства, временно укрепляя католический лагерь, вместе с тем усиливала его реакционный характер, делала еще более несовместимыми его цели с неодолимыми тенденциями развития общества.

Вместе с тем влияние передовых буржуазных стран в переходную эпоху от феодализма к капитализму способствовало общественному прогрессу лишь некоторыми, а не всеми своими аспектами и к тому же отнюдь не во всех регионах. Общий «позитивный баланс» этого воздействия проявлялся лишь в конечном счете, в региональном или даже континентальном масштабе. При этом основная часть этих аспектов воздействия осуществлялась только в сфере международных экономических и культурных связей, не будучи осознанной современниками. За общим положительным балансом нельзя не видеть и тех сторон влияния, которые стимулировали реакционные тенденции в развитии. (Достаточно напомнить классический пример стимулирования «второго закрепощения» крестьянства в странах восточнее Эльбы в результате расширения торговых связей этих стран с раннебуржуазными государствами и буржуазным сектором экономики других стран Западном Европы.)

Нельзя не учитывать и того, что лагерь Реформации, в свою очередь, раздирался противоречиями между различными протестантскими вероисповеданиями, особенно между лютеранством и кальвинизмом, являющимися господствующими церквами в различных государствах Северной Европы. Они не переставали обличать друг друга в ереси, даже когда создавалась прямая угроза победы Габсбургов. Чем дальше, тем больше выявлялась неоднородность передового лагеря. Он состоял наряду с раннебуржуазной страной - Нидерландами - из абсолютистских монархий национальных государств (в том числе преимущественно католической Франции) и протестантских немецких княжеств.

Здесь будет уместно упомянуть об одном немаловажном обстоятельстве. Существует обширная литература, освещающая проблему возникновения абсолютизма. Глан-ные моменты, связанные с процессом генезиса абсолютизма, всесторонне рассмотрены в трудах ряда советских историков. Однако еще не получила освещения одна немаловажная сторона этого процесса. Во-первых, утверждение абсолютизма происходило в большинстве стран в условиях векового конфликта. И, во-вторых, удельный вес исторически прогрессивных и реакционных сторон в характере абсолютистских монархий той или иной страны в большой мере зависел от места данной страны в вековом конфликте, нахождения ее в консервативном или передовом лагере, особенно на последнем этапе этого конфликта, иными словами, в первой половине XVII века. В это время постепенно менялась роль, которую объективно играли абсолютистские монархии в рамках «своих стран». Чем большее развитие получали в них буржуазные отношения, тем больше сходила на нет исторически прогрессивная роль абсолютизма, тем больше он превращался в препятствие для дальнейшего общественного прогресса.