Вексель Билибина

Так описан хребет Джал-Урахчан. Ныне восточная часть его, на перевал которой поднялся в тот день Юрий Александрович, означается на картах цепью Билибина. Да и вся тропа называется тропой Билибина, потому что редко кто ходил этим путем. В сухое лето и зимой шли обычно Ольской тропой, по берегам реки Олы, более ровной, без перевалов, но недоступной после дождей. Отряд Билибина вынужден был торить более трудный путь.

Спустившись с Джал-Урахчана, отряд двинулся быстрее. Перевалил еще один водораздел и по широкой долине Маякана, многоводной и глубокой речки, вышли как раз на Ольскую тропу и вечером расположились станом уже в устье речки Нух.

Здесь, немного выше стана, в галечниковом обрыве, утром, пока ловили лошадей, Юрий Александрович произвел первое опробование. Знаков золота не обнаружено, но место примечательно. Отсюда Ольская тропа отворачивает вверх по Нуху, вывершивает его и уходит в долину Буюнды. По Буюндинской тропе обычно и попадают в Среднекан и Сеймчан. Так рассказывал на стане Макар Медов, а Билибин все подробно записывал в дневник.

«19 августа, воскресенье.

…Другая тропа, Бахапчинская, идет далее вверх по р. Оле.

Мы двигаемся последним путем. Переправа через Нух довольно глубока. После Нуха идем по галечным косам Олы, то и дело пересекая отдельные ее протоки…

Долина реки здесь широка, окружена высокими и крупными гольцами. Каменные осыпи с них спускаются очень низко, часто к самой реке. В гальке на косах преобладают различные порфиры всевозможных цветов. Бросается в глаза обилие туфовидных и брекчиевидных пород. Встречаются также кварц, глинистый сланец, халцедон…

20 августа, понедельник.

Утро ясное.

Около стана река прижимается к левому борту и подмывает голец, который опускается к реке осыпями серовато-розовой брекчиевидной породы.

Выходим со стана в 7.55.

Сразу же после выхода переправляемся на правый берег и продолжаем идти косами, изредка бортом.

В наносах р. Олы начинают в большом количестве встречаться порфиры ярко-зеленого цвета, по внешнему виду напоминающие лиственниты. Раньше они хотя и встречались, но в небольшом количестве.

Справа впадает большая речка, текущая в такой же глубокой, как и Ола, долине. После нее лиственниты кончаются.

В 18.45 становимся станом на рч. Тотангичан.

От с. Ола — 151,41 клм».

Тропа по Тотангичану сначала шла широкой сухой долиной. Затем долина стала быстро суживаться и мрачнеть. С гольцов крутыми осыпями сползали багрово-красные порфиры. В обрывах речки темнели черновато-серые песчаники. В них Юрий Александрович нашел ракушки: когда-то здесь было море. Первые сборы фауны решил направить Цареградскому, палеонтологу.

Здесь и север дал о себе знать. Ночью на стане было очень холодно, да и днем, хотя солнце сияло, чем выше поднимались, тем холоднее. У небольшого ключика, падавшего в Тотангичан, заблестела аквамариновыми переливами огромная наледь.

Тропа покинула речку и через увал вывела на ровное маристое место с небольшим озерком. Это и есть вершина главного перевала Колымского (Яблонового) хребта. Билибину он рисовался неприступным, этот перевал. Туземцы сказывали, что на нем растет одинокая, похожая на лосиный рог лиственница, на которую тунгусы вешают ленточки, шкурки, тряпицы — дары местному духу, помогшему одолеть перевал. Вот она, эта священная лиственница, стоит на всех ветрах, склонившись над озерком.

Но где же неприступность? Подъем был невысок и полог, да и по другую сторону никакого крутого спуска. Юрий Александрович, соблюдая туземный обычай, привязал к дереву просоленный потом платок, и тут в его голове сразу родилась пророческая идея: