"Вексель Судьбы" (книга первая)

Он тотчас же вспомнил, что в декабре 1941 года читал в "Красной Звезде", что перед отступлением немецкие войска взорвали монастырь, и теперь вид восстановленного из руин исполинского собора и покрытых свежим золотом куполов вызывал удовлетворение и гордость. Однако несколько раз побывав в этих местах до войны, Алексей только сейчас обратил внимание на его необычный вид и нездешнюю архитектуру, заодно вспомнив, что носящую такое же нездешнее название железнодорожную станцию в революционные годы по какой-то причине то ли забыли, то ли не пожелали переименовать.

Затем он услышал острожные шаги, и спустя секунду тёплые руки крепко обняли его со спины:

-- С добрым утром!

-- С добрым утром, любимая! -- ответил он и, развернувшись, с жаром приник к машиным губам, осознавая, что это -- их первый настоящий поцелуй.

Мария приняла этот поцелуй, и долго, очень долго, как показалось им обоим, они боялись пошевелиться и разомкнуть трепетное слиянье уст.

-- Какая красота! -- произнесла затем Мария, глядя в сторону собора, поднимающегося над туманом. -- Это подарок от тебя?

-- Да не совсем. Я просто искал красивое места на берегу.

-- А нашёл русский Сион!

-- Да, ты права. Этот Никон, престраннейший патриарх, мечтал построить здесь второй Иерусалим. Град юный... Настоящий Иерусалим он считал навсегда погибшим и желал создать его точную копию -- чтобы Христос снизошёл именно сюда судить мир и воскрешать мертвых...

-- А ведь это удивительное желание! Как бы сказали сегодня -- прямой диалог с Богом. Или -- корректировка мироздания. А может -- вмешательство в высший замысел? Ведь смело, да?

-- Конечно. А я ещё у кого-то читал, что этим своим проектом Никон намеревался передвинуть в Россию ни много ни мало, а ось мировой истории! Но ведь и безумцем он не был, стало быть, и за этой мечтой таилось что-то реальное?

-- Да, наши предки подобных грандиозных проектов не боялись...

-- В истории сокрыта тьма интересного. Но ведь и мы с тобой ничего не боимся, разве не так? -- с весёлостью в голосе ответил Алексей, после чего, решив завершить историческую тему, наклонил голову и вновь припал к Машиным губам.

Мария с ответной страстностью приняла поцелуй, однако затем не преминула пожурить с улыбкой:

-- Фу, какое легкомыслие! На историка не похоже!

-- Ну отчего ж? Разве историки -- не люди? -- и с этими словами Алексей ровно и нежно обнял Марию.

-- Разумеется, люди. Только некоторые из них, не в пример патриарху Никону, совершенно легкомысленные! -- звонко рассмеялась она, наградив Алексея в ответ собственным поцелуем. -- А вот могу ли я быть легкомысленной?

-- Конечно! Я выполню любой твой каприз!

-- Великолепно. Тогда я хочу... знаешь, что я хочу?

-- Мне не дано предугадать, моя повелительница!

-- Тогда я хочу -- крепкого и свежего кофе для нас двоих. На белоснежной скатерти в просторном, пустом и гулком ресторанном зале. И чтобы молодой официант дерзнул посоперничать с тобой красотой, но потерпел от тебя сокрушительное поражение!

-- Слушаюсь и повинуюсь! Но для этого, боюсь, нужно возвращаться в Москву. Позвольте тогда пригласить вас в экипаж, chХre Madame!

Всю дорогу в Москву наши герои в предвкушении великолепного завтрака болтали о всём и не о чём, смеялись и несли совершеннейшую чушь, разобрать которую спустя минуту было невозможно. Уже в самом центре Алексей указал Марии на дом на углу Неглинной и Театрального проезда и сообщил, что именно в нём он родился. "Отец до революции работал приказчиком у купцов Хлудовых и имел в их доме небольшую квартиру. Москва тогда была не в пример нынешней, всё под рукой -- и школа, и театры!"

В ответ Мария попросила Алексея без специальной необходимости не упоминать события умопомрачительной древности, предложив жить исключительно настоящим, и он безоговорочно с ней согласился.

Утренний кофе с пирожными удалось обрести в "Метрополе" -- антураж вполне соответствовал высказанным пожеланиям, правда, вместо жгучего официанта им прислуживала молодая китаянка в красном переднике. Мария изобразила театральную грусть и заявила, что не станет возражает, если он в эту китаянку влюбится. В ответ Алексей сделал серьёзное лицо и провожая глазами удаляющуюся от их столика узкоглазую красавицу, вспомнил древний восточный миф о невидимой красной нити судьбы, которая при любых обстоятельствах всегда рано или поздно соединит тех, кому предначертано быть вместе. Мария восхищённо зааплодировала, Алексей с нежностью заглянул ей в глаза и на какой-то момент оказался смущённым глубиной и задумчивостью, которыми они отчего-то наполнились вдруг внезапно и беспредельно.

Разделавшись с первым завтраком, решили ехать ко второму -- на этот раз домой.

* * *

Во время утренней трапезы Борис как бы между делом сообщил, что с утра до Маши пытались дозвониться с поздравлениями человек десять или пятнадцать, а также что было получено приглашение "потусить" на даче у олигарха Гановского на Николиной Горе. Приглашены все, но особенно хозяин будет рад присутствию Марии, триумфальное выступление которой он смотрел вчера по телевизионной трансляции.