"Вексель Судьбы" (книга первая)

-- Боря, -- ответила Мария. -- Мы с Алексеем уже всё решили. Я буду петь первую арию Виолетты. Потому что я именно так себя сейчас чувствую и именно так хочу. Ведь взгляните, друзья -- какой прекрасный сегодня вечер, замечательное весёлое общество, вино и улыбки! О болезнях печени и обо всём прочем можно пока не думать... Я чувствую, что здесь и сейчас для меня... для всех нас открывается какое-то неведомое будущее, и у меня есть надежда, что оно будет счастливым. Мне сегодня как-то особенно странно и хорошо.

И поправив длинную шаль на плечах, Мария развернулась по направлению к широкому спуску к реке, открывающемуся сразу же за ярко освещённой площадкой шумного собрания.

-- Хорошо, -- ответил Борис, обращаясь к Алексею. -- Виолетта так Виолетта. Сможешь поддержать аккомпанементом? Или мне попробовать?

-- Я думаю, -- ответил Алексей, -- что петь арию Виолетты на пару с концертмейстером в такой день не стоит. Нужен хороший оркестр.

-- Ясное дело, нужен оркестр! Только где мы его возьмём?

В ответ Алексей загадочно улыбнулся и пригласил Бориса спуститься к реке.

Внизу, на берегу Москвы-реки, на обширной тщательно подстриженной пляжной лужайке, группа рабочих в свете фар двух автофургонов завершала установку огромного телеэкрана, мощной акустической системы и нескольких студийных видеокамер. Через открытый сбоку кузов одного из фургонов с параболической антенной на крыше был различим длинный микшерный пульт, таинственно мерцающий разноцветными огоньками, с двумя склонившимися над ним тёмными фигурами. Услышав приближающиеся шаги, одна из фигур развернулась, и Борис узнал радостного Гановского.

-- Так ты ещё не в курсе? -- с нескрываемым восторгом воскликнул олигарх, обращаясь к Борису. -- Твой друг придумал гениальную вещь!

-- Поясни, что всё это значит?

-- Мария будет петь в сопровождении "Кремлёвских виртуозов", как вчера. Ведь они достойны друг друга!

-- Ты что? Ты и их сумел пригласить? Они сюда специально припёрлись из Москвы?

-- Ха, они улетели из Москвы утром. Сейчас они в Лейпциге, в Гевандхаузе.

-- Ты хочешь сказать, что они будут играть... через спутник?.. -- Борис с изумлением покосился на антенну, экран и гигантские колонки.

-- Именно так! Твой приятель -- гений, он подбросил отличную идею, -- Гановский восхищённо кивнул на Алексея, -- а я её реализовал. Техника из фирмы Андрюшки Баумритца, он здесь на Рублёвке все праздники пасётся, прикатил через полчаса. Директору оркестра я сам позвонил, они там у себя сейчас начинают репетировать и согласились для нас малость потрудиться. Так что, как видишь, всё на редкость классно складывается!

-- Только затраты, наверное, сумасшедшие, -- пробурчал Борис.

-- Брось. Какие затраты? Рублей восемьсот от силы, ну -- миллион. Или полтора. Что же мы -- не заработаем? Гляди-ка лучше -- сейчас запустят видеоканал!

Действительно, огромный экран вспыхнул ярким синим цветом, мгновенно отразившемся в глади реки, и спустя несколько мгновений появились картинка с изображением пустого дирижёрского пульта и нескольких захваченных в кадр музыкантов. Тут же следом пришёл и звук -- объёмный, гулкий и живой, будто каждый из многочисленных разномастных динамиков выдавал что-то своё: шум шагов и сдвигаемых стульев, установочную линию гобоя, немедленно подхватываемую густым скрипом бас-кларнета, потом -- беспорядочные пассажи струнных и грохот поднимаемого с пола контрабаса...

В кармане у Гановского зазвонил мобильный телефон. Дирижёр "Виртуозов" докладывал из Лейпцига, что будет готов через десять минут.

Гости начали дружно спускаться к речной террасе и заполнять её обширное пространство. В дополнении к неяркому свету садовых торшеров, на причале, где были пришвартованы два прогулочных катера -- хозяина и кого-то из гостей, -- зажгли прожектора, очертившие своими лучами два чётких изумрудных круга, на пересечение которых вскоре выступила Мария. Она помахала рукой, и малозаметные на фоне тёмных кустов студийные телекамеры на растопыренных треногах тотчас же перенесли её приветствие в далёкий Лейпциг, откуда дирижёр, вставший к пульту, послал ей в ответ воздушный поцелуй.

В воздухе нарастал густой и плотный шум от многочисленных голосов -- публика по достоинству оценивала высокотехнологичный сюрприз, и Гановский не скрывал своего удовлетворения. Дирижёр взмахнул, и оркестру пришлось дважды проигрывать вступительные такты, прежде чем шум, наконец, затих.

E' strano!... e strano!... in core scolpiti ho quegli accenti...

Saria per me sventura un serio amore?...

Che risolvi, o turbata anima mia?...

Мария пела на итальянском языке арию своей любимой героини, разученную много лет назад, когда она даже помыслить не могла о подобной роли. Пела она свободно и легко, звук её голоса, казалось, шёл из глубин сердца и был мягок, напевен и искренен. Её сопрано спокойно и ровно нисходило до волнующих драматических нот в строках о горечи отвергнутой любви и немедленно наполнялось лёгкостью и светом, когда слова адресовались возлюбленному.