Вектор ненависти

– Расслабься. Давай просто посидим, поболтаем. О счёте не беспокойся. У тебя, кстати, никаких ограничений в рационе нет? Врачи диетами не морят? Вот и отлично. А то я боялся, что закажу тебе что-нибудь не то.

– К чему всё это? Что тебе от меня нужно?

– Вот и поболтаем об этом. Как у тебя дела?

– Нормально.

– А в целом?

– И в целом нормально.

– Жизнью доволен?

– Доволен.

– Ну и отлично. Ты по-прежнему в школе?..

– Да.

– Сейчас в школе трудно, – понимающе заметил Грузинов. – Да и никогда не было легко. Работа – адская. Зарплата – низкая. Благодарности – никакой. А главное – полное бесправие. Когда я учился, со мной произошёл случай: по геометрии решали сложную задачу в классе. Учительница продиктовала условие, все записали. Она и говорит: «Я, дескать, и сама не очень представляю решение. Так что будем разбираться вместе». А я и брякнул: «А у нас и в голове не было, что вы знаете решение». Она мне сразу учебником по макушке треснула, я как раз на первой парте сидел. И знаешь, – тут Виктор выдержал небольшую паузу, – за дело получил-то. Я и не обиделся на неё вовсе. И она ко мне хуже относиться не стала. Ну, получил в воспитательных целях. Бывает.

– Вот тоже случай, – поддавшись дружеской откровенности приятеля, подхватил Вяльцев. – Учился у нас в классе второгодник. Рожа у него была смазливая, блудливая. Как-то на географии проходили полярных исследователей, учительница назвала Скотта. А тот на весь класс: «Скот-т-тина!», – и «т» так просмаковал, до сих пор это помню. «Скот-т-тина!» Она его за шиворот – и из класса. А нам говорит: «Человек ради науки жизнью пожертвовал, а про него всякая шваль такое!..»

– И правильно она вышвырнула. Абсолютно заслуженно. А сейчас попробуй тронь ученика – засудят!

Официант принёс вино, откупорил бутылку и разлил по фужерам.

– Твоё здоровье, – Виктор легко взял бокал и потянулся чокнуться с Вяльцевым. Тому тоже пришлось поднять свой: ничего иного не оставалось.

Чокнулись, отпили вина, и Вяльцев поинтересовался:

– А почему вам давали сложные задачи по геометрии? Разве ты не на гуманитарной параллели учился?

– Нет, в физмате. Но мне точные дисциплины так надоели, что в одиннадцатом классе решил: на технические специальности поступать не стану. Ничего, подтянул литературу, историю, английский. Ну, и поступил туда, где мы с тобой и встретились.

– А сейчас чем занимаешься?

– Сложно сказать в двух словах. И в трёх тоже. Знаешь, есть такие сферы, где чем-то занимаешься, а вот объяснить, чем именно, – трудно.

– А с чем это связано?

– Ну, смотри… Я наблюдаю за тем, что сейчас происходит. В России, в мире, да и вообще. Что-то вроде пиара в его изначальном смысле.

– Рекламой?

– Не-ет. Реклама – это как раз то, во что пиар вырождается. А вообще это связи с общественностью. Public relations. Только не называй меня пиарщиком: я это слово не выношу. У меня оно с публичными туалетами ассоциируется. Звучит – как «писсуарщик».

Вяльцев хохотнул от неожиданной шутки.

– Тема не для застолья, – резюмировал Виктор. – Закроем её.

Официант принёс салаты и сырную нарезку. Вяльцев покосился на поставленную перед ним тарелку: кушать ли?.. Виктор же, не обращая на него внимания, принялся за свою порцию, и Вяльцев взял в руки вилку и зачем-то нож. Он посмотрел на Виктора долгим, пристальным взглядом. Всё то время, пока Виктор балагурил, сидя за столом, его подвижное, живое лицо выглядело открытым, правдивым. Теперь же в чертах снова проступило что-то хищное, лисье. Виктор, поглощавший салат, ничуть не походил на самого себя, несколько минут назад дружески болтавшего. Как будто у него было не одно, а два лица. И невозможно было разобрать, какое из них подлинное.

Доев салат и глянув на полупустые бокалы, Виктор подлил вина. Чокнулись ещё раз.

– Недурно готовят. И вино отменное. Да ты чего стесняешься?

– Объясни, – Вяльцев чуть подался вперёд, – что тебе от меня нужно?

– Опять ты за своё, чудак-человек. Ну, хорошо. У меня чёрная полоса в жизни. Душевный кризис. Подробностей рассказывать не стану.

– Извини, – смутился Вяльцев. – Всякое бывает, я понимаю.

– Ничего. Тут ещё возрастное наложилось. Прошлое часто вспоминается. А с тобой пересёкся – и захотелось встретиться. Пообщаться. У нас, пожалуй, и тем для бесед нет, а мне вот захотелось посидеть, поговорить. Ешь салат, скоро подадут горячее.

Чувство неловкости в ресторане сменилось у Вяльцева чувством неловкости перед Виктором, который, кстати, выглядел вполне жизнерадостным, ничуть не подавленным. Вальцев кинул взгляд в арку: а не уйти ли? Но решил, что этим ещё больше обидит приятеля, и принялся за салат.

– А ты не думаешь из школы уволиться? – неожиданно спросил Виктор.

– Куда? – отозвался Вяльцев.

– Так, интересуюсь.

– А куда я пойду-то?..

– Ну, это не проблема. Было бы желание, а работа всегда найдётся.

– Я только историю знаю. И педагогику. Если только в какой-нибудь лицей. А где ещё я нужен с таким профилем?.. – и тут, сообразив, Вяльцев мысленно одёрнул себя: «У кого я это спрашиваю! Оба один факультет окончили…»

Виктор хотел что-то сказать, но передумал и снова подлил вина.