Вектор ненависти

– А я сейчас как раз в тех краях, – и Грузинов быстренько простился и ушёл, а послезавтра, обычно пунктуальный, неожиданно опоздал минут на двадцать. Вяльцев, как привязанный, топтался на перекрёстке, изнервничался и уже собирался уезжать, как вдруг увидел спешившего на встречу приятеля.

– Извини, задержался, – как-то по-официальному отчитался тот.

– Я уж боялся, ты не придёшь.

– Ну, пришёл, как видишь. Пойдём, прогуляемся по улице. Вон туда, где народу поменьше. Что у тебя?

Грузинов говорил сдержанно, глухо, и Вяльцев насторожился: по тону приятеля можно было заключить, что он принёс плохие вести.

– Всё так же, – на ходу приплясывая от беспокойства, ответил Вяльцев. – А что с работой?..

– Работа есть, – промолвил Виктор и замолчал.

– Здорово! – обрадовался Вяльцев. – Спасибо тебе!..

– Погоди благодарить, – оборвал его Грузинов и свернул на безлюдную улочку. – Тут, видишь ли, есть свои тонкости… Просто так ведь в нашем мире никто ничего не делает.

– А что? – заволновался Вяльцев, быстро соображая: что такое могло понадобиться Виктору от него?

– Нужно поучаствовать в одном деле…

– В каком?

Остановившись, Виктор повернулся к Вяльцеву, посмотрел в глаза долгим взглядом и тихо, но отчётливо произнёс:

– В акции протеста.

– В акции протеста? Я? Пикет, что ли, будет? Демонстрация?

– От пикетов толку мало, – веско заметил Виктор. – Пшик, лёгкое сотрясание воздуха.

– Что же тогда?..

– Отойдём вон туда, – указал Виктор в сторону какого-то непонятного строения, – чтобы нас не слышали.

Вяльцев неуверенно кивнул, и они, пройдя по растрескавшейся асфальтовой дорожке, остановились у щербатой, исписанной и изрисованной стены.

Виктор закурил сигарету, затянулся и выдохнул с облаком табачного дыма:

– Взрыв.

– Че-го?! – вытаращился Вяльцев. – Взрыв?!

– Убавь громкость, – неожиданно властным тоном приказал Грузинов.

– Какой взрыв, Виктор? – повинуясь приказу, Вяльцев заговорил тише, но по-прежнему эмоционально. – Ты серьёзно? Ты за кого меня принимаешь? Я, по-твоему, чеченский террорист?

Грузинов неожиданно улыбнулся:

– Ты – учитель средней школы. Которому нужна работа. Всё верно?

– Да, – смутился Вяльцев. – Но взрыв-то тут причём?

– При том, что пора уже что-то в стране менять. Самим.

– Взрывами?

– Ну не пикетами же! Или тебя всё устраивает? Устраивает, что твою Ольгу вышвырнули с работы, как на… – Грузинов запнулся, явно подбирая слово, – как нагваздавшего котёнка. Устраивает, что сам ты в школе загниваешь? Устраивает, а?

– Погоди, – очухался Вяльцев. – А взрыв-то, взрыв-то зачем? Кого взрывать-то?

– Не кого, а что: школу.

– Школу?!

– Не пугайся, ты не так понял. Не всю, конечно. И без жертв.

– Взрыв школы без жертв? Послушай, а как вообще возможно, что ты мне такое предлагаешь? Что происходит-то?

– Есть определённые силы, – заговорил Грузинов мягко, доверительно, – которые, как ни банально прозвучит, хотят перемен. Чтобы жить стало лучше. Чтобы не было всяких там путиных, удальцовых и прочих… крепостников. Чтобы полицаи в КДН не бесчинствовали. И вообще никакие чины нигде не бесчинствовали. И силы эти, Андрей, серьёзные, и если вовремя влиться в их ряды, то можно многого добиться. Понимаешь, да?

– Вроде народовольцев и эсеров?

– Ну, ты сравнил! А впрочем, считай, что вроде них.

– И методы такие же. Эсер без бомбы – не эсер. А школу-то зачем взрывать?

– Потому что по-другому с нашей властью – никак. А ты что предложишь? Писать Путину жалобу на твою Удальцову? А на Путина кому жалобы писать будешь?

– Что за дичь ты мне сейчас рассказываешь?! Виктор, объяснись! Ты говоришь, как какой-нибудь подпольный диверсант…

– Я не диверсант, а в некотором смысле революционер…

– А взрыв – в некотором смысле революция?

– Да. А у тебя какие-то возражения?

– Возражения?! Да это же терроризм, нечаевщина!

– А власть – гордеевщина. Ещё неизвестно, что хуже. И давай без пафоса. Мы же оба истфак закончили, нам ли не знать, что к чему.

– Я просто поверить не могу. Вот не могу поверить, что ты… такое мне предлагаешь! Людей взрывать!

– Да не людей. Если никакой дурак не сунется куда не следует, то и жертв не будет. Бабахнет – и всё. А тебя даже не заподозрят.

– Благодарю покорно! И жив останусь, и не заподозрят!

– И, заметь, работу получишь.

– Виктор, кто ты? – неожиданно спросил Вяльцев.

– То есть? – удивился тот.

– Кто ты, Виктор? Я ведь тебя совсем не знаю…

– Как же не знаешь, – улыбнулся Грузинов, – когда мы вместе учились.

– Это было давно. Может, вообще никогда не было. А теперь-то ты – кто?

Грузинов рассмеялся:

– Поверил? Нет, ты поверил! Я тут прикалывался, пургу гнал, а ты – поверил.

Вяльцев растерянно смотрел на приятеля:

– Это всё… шутка?

– А ты что подумал? Что я тебе сейчас бомбу вручу? И заодно твоим архаровцам – каждому по бомбе, да?

– Я… Ну, знаешь, ты так убедительно… И ещё когда сюда привёл, где нет никого…

– А ты поверил, что я террорист, революционер! Диверсант! – и Виктор, уже отсмеиваясь, хлопнул приятеля по плечу.

– Как дурак выглядел, да? – и Вяльцев натужно хохотнул пару раз, но рассмеяться так и не смог.