Вектор: Послесловие

– Идем равномерно, держитесь от меня в паре метров, мало ли что выскочит или наткнемся на что-то! – уверенно и твердо сказал он, смотря на Мойру, потом на немного встревоженную Анну.

Ему захотелось ее подбодрить, дать понять, что они ее не бросят, более того, им всем страшно – и это нормально. Но сделано это не было. Наконец, собрав все силы, он принял решение делать по делу за раз: сейчас надо добраться до моста, остальное уже достаточно его отвлекло. И только он подумал об этом, как вновь вспомнил смерть Третьего, визуализация чего опять же ударила в глаза всеми красками. Но в этот раз подобное придало ему сил.

Он зашагал вперед по темному коридору, конца которого не видно, двумя руками держит дробовик, фонарик включен на оружии и с левого плеча. Через метра четыре за ним шеренгой последовали остальные. Мойра периодически поглядывала назад, ловя зрительный контакт с Новыми, улыбаясь им, стараясь сохранять и доверие, и спокойствие, изумляясь, как все же примитивная жизнь защищает себе подобных. Родители заботятся о детях, как самые обычные люди, будто и нет никаких различий, что не может не создать еще большие ассоциации.

Курт осматривал все вокруг, стены вновь давили на него, будто бы Вектор сужает свободное пространство, стараясь обнять своего гостя. Держать себя в руках получилось отлично, в какой-то степени подобное даже мотивировало, подстегивало не мешкать, а контролировать весь видимый диапазон. А он был небольшим: стены плотные, двери по сторонам почти все закрыты, некоторые створки были заварены сваркой, некоторые помечены предупреждающими надписями. Перед парой дверей он останавливался, подавая знак сделать так же и остальным. Прямо из коридора осматривал помещение и сразу же шел вперед. Мойра, походя мимо, также была аккуратна в такие моменты. Казалось, они идут вечность, хотя на деле каких-то минут пятнадцать-двадцать. Тишина давила на него сильнее обычного, хотелось даже заговорить, спросить, как у них дела, да хоть под нос себе поболтать, но вести себя бесшумно на Векторе – залог выживания не меньший, чем сила и ярость. Это забавно, подумал он про себя: найти, о чем болтать, он всегда был горазд – уж такой человек. Только в моменты встречи со своими детьми дар этот терял свою силу. А когда он вновь покидал их, то столько всего желал сказать, поделиться, да просто вести нормальный диалог, а не становиться пассивным и даже жалким. А ведь, может быть, и не будет более шанса сказать им, как сильно он гордится ими, как любит… как мечтает все же стать частью их жизни и чтобы они стали общей семьей, пусть и объединяет их лишь общий отец. Разве это плохо? Хорошее же желание, убеждается вновь Курт, постоянно осматриваясь в этом мертвом и немыслимо тихом месте. Надо было хотя бы оставить им записки, сокрушается он про себя, аудио или видео – да хоть что-нибудь, а то если он не выберется, то они так и будут считать его плохим родителем, появлявшимся порой даже не каждый месяц. Странно, но некая зависть появилась у него к Новым: тому, как они заботятся друг о друге, любят и ценят, – настоящая семья, простая и честная, чего он не может сказать ни об одних своих отношениях с матерями дочерей. А может, так будет даже лучше? Лучше для дочурок. Они смогут сами вообразить себе отца таким, каким хотят, – молодые же еще, даже школу не окончили. Не успеют окончательно в нем разочароваться и с годами смогут сами составить лучшее представление о бате – просто потому, что так удобнее, полезнее, да просто приятнее думать о ком-то в лучшем свете.

Курт обернулся назад, Мойра остановилась метрах в пяти от него, остальные были почти вплотную к ее спине. Из-за отсутствия освещения вокруг Курт наклонил фонарик на плече чуть вниз, используя только тот, который был встроен в оружие, и внимательно осмотрел их.

– Мы в порядке. Топай давай, – немного устало сказала Мойра, прикрыв лицо от рассеявшегося во все стороны луча, – хватит светить!

– Извини, – быстро спохватился Курт, – просто проверял, мало ли, что у вас там.

Он решил сыграть в дурачка, борясь со множеством разных чувств, апогеем изучения которых стало вновь непоколебимое понимание ценности его работы. Надо довести Новых, повторяет он себе, а потом уже остальное, харе думать о лишнем, идиот!