Вектор: Послесловие

Она открыла глаза – ей предстала лишь темнота, все такая же понятная и такая до невозможности родная, что когда включилась лампа, захотелось разбить ее – не из-за эффекта неожиданности, а по причине рассеивания тихого и спокойного мрака. Невозможно было не мечтать вновь оказаться в темноте, лишь бы яркий холодный свет не сжигал ее и не мучил, оголяя все чувства, проникая до самых костей. И вот, врезавшись в стенку, она оказалась в коридоре, где вновь темнота – уютная, понятная и честная. Даже дышать стало немного легче, что позволило, наконец, осмотреться и сформировать оценку окружения. Вот он, знакомый коридор, даже радуется Света, четко откуда-то зная, что ее враг недалеко, где-то здесь, совсем рядом, – остается лишь поискать внимательнее. Благо каждый перекресток хорошо освещен по центру, что позволяет сразу же увидеть беглеца, все еще надеющегося убежать от нее, питая надежду на лучшее вопреки безысходности. Но вместо того, чтобы идти к другому перекрестку, продолжая поиски, ее поглотило внимание к надписи на стене, наискось от нее, прямо на уровне глаз: «Харви – единственный на Векторе, кто был реален». Маркером, немного криво, явно в спешке, ибо буквы некоторые не закончены, но читается четко и ясно. Оглядевшись в странной смеси испуга и воодушевления, Света стала искать глазами… кого? Того, кто написал, – но разве он еще жив? Нет, мотает из стороны в сторону она головой – он мертв, не может быть, чтобы… Почерк другой, замечает Света, вглядываясь в буквы под слабым освещением единственной лампы на потолке. Буквы написаны не его рукой, а ее. Но когда она написала это? Как такое возможно…

– КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО!..

– Чтобы вспомнить, – заинтересованно произнес Харви Росс, стоя в стороне.

Света уперлась лбом в стену от внезапной усталости, прямо в надпись.

– Что вспомнить?

– То, что забыла.

Света медленно развернулась, упираясь уже затылком в то же место, желая увидеть Харви и задать вопрос: что же она забыла такого? Но не прошло и пары секунд, как вместо Харви она увидела странное существо, напавшее невероятно быстро прямо на нее, ударившись частями полусформированного тела в потолок и тем самым разбив лампы, вновь погрузив Свету во тьму. Но в этот раз она оказалась не только сильнее, но и больше, благодаря чему смогла обхватить странной формы небольшого размера тварь с кучей уродливых конечностей и побежать вперед, крича и разгоняясь невероятно быстро, дабы в момент столкновения с закрытыми створками существо попросту оказалось между молотом и наковальней. Так и случилось: с особым грохотом и предсмертным воплем кусок мертвого тела упал на пол, забрызгав все вокруг кровью, включая Свету. Но тут ей стало тяжело дышать, будто бы кислород попросту закончился, что, разумеется, вынудило ее искать глазами причину такого случая, даже заподозрив разгерметизацию из-за уничтожения существа ударом о стену всем своим весом, – но ничего подобного замечено не было. Двери целые, остальное – лишь длинный коридор с еле работающим местами светом. Она собирается идти обратно, желая найти шлюз или что-то, что поможет возобновить кислород, – но на полпути до перекрестка падает на пол.

Открыв глаза, она быстро встает, не сразу вспоминая, что именно потеря кислорода вывела ее из игры. Вокруг никого: вновь стены, вновь плохой свет то здесь, то там, вновь тишина и выжидание начала охоты. Идя к перекрестку впереди, она замечает надпись на стене справа: «Надо вспомнить». Рука узнается сразу – это писала она, но только волнует уже не вопрос «когда», а вопрос «зачем». Каким-то образом написанные слова манят ее, притягивают любопытство так сильно, что она не может даже оторвать взгляда от них, будто бы там и скрыт ответ, хотя это всего лишь буквы. Прислонив открытый маркер к стене, она начинает машинально рисовать линии – то горизонтальные, то вертикальные, будто бы пытается вскрыть хитрый замок, шифр или же увидеть задачку. Не замечая уже окружения, как и времени, Света рисовала прямые линии, соблюдая углы в девяносто градусов на метр в сторону от надписи, толком даже не ориентируясь по высоте, – просто идя в сторону, создавая странную и непонятную глазу картину. Но тут все темнеет настолько непривычно, что самим глазам становится больно, что лишает ее всех ранних превосходств и радостей мрака. Причину такого отвратительного и даже болезненного дискомфорта поначалу понять невозможно, что практически доводит ее до истерики, – но неожиданно для себя она каким-то образом понимает: дело в слепоте. Вектор ни при чем – она вдруг перестала видеть. Коснувшись лица, она испугалась так сильно, что даже отдернула руки: что-то было на ее шлеме, нечто слизкое и… живое. Вцепившись пальцами, Света под свои же крики пыталась оторвать это, сокрушаясь еще и от мысли, что ослабила внимательность, дав этой твари напасть. Все тело резко начало трясти, будто бы яд коснулся всех ее внутренностей, а разум попросту решил сдаться. Упав от бессилия и боли на пол, она словно разлагалась.