Веледар (СИ)

— Раньше утра не получится, — вступил Вель. — И лошадей надо к кузнецу отвести. Он обещал ими заняться, как с обедни вернется.

— Сама отведу, — отмахнулась я. — Ты здесь будь.

— Одну никуда не пущу, — завел старую песню наемник, но я только головой покачала.

— Ты не понимаешь, Вель. Они все тут ремесленники дай бог каждому, и это неспроста. Я думаю, есть здесь дарокрад, который тоже по доброте душевной селян награждает направо и налево. Ну, как у них тут принято: ты — мне, я — тебе.

— Тем более не пущу, — заупрямился наемник, а Митя согласно бородой затряс.

— За меня бояться не стоит. Я в их глазах — девица обычная, каких сотни. Да и Дмитрий наш за простого балабола успешно сходит. Один ты талантом своим блеснул.

— А с чего ты взяла, что они на этот самый талант покушаться станут? Может, и есть у них тут дарокрад, но ты разве не тем же самым занималась в столице?

— С разрешения ярла, — отчеканила я. — И плату брала, положенную по закону. И в казну подать отстегивала.

— Вот нам делать больше нечего, как других дарокрадов за руку ловить, — Вель раздраженно лицо свое потер, и я вспомнила, что он не спал толком уже больше суток.

— Никого ловить не будем, не переживай. Ноги бы унести. В лесу та ловушка неспроста стояла. Она людей сюда гонит разных… Ладно, не важно. Может, это и домыслы просто.

Я замолчала, снова размышляя, как дальше быть, а наемник уже откровенно зевал. И решение пришло само собой.

— Знаешь, что, братец? Ложись-ка ты спать. А мы с Митей до кузнеца прогуляемся, коней отведем. Вдвоем нас не тронут.

Вель, конечно, заспорил, а Митя принялся миротворствовать, вызывался сам коней вести.

— Ты же с ними не управишься, с тремя-то сразу, — не соглашался наемник. — Или твой страх перед лошадьми прошел уже?

— Прошел, ага, — кивнул бугровщик. — Аккурат в ту ночь, когда ты меня одного в лесу проклятом бросил.

Вель стушевался, замолчал, а я погладила его по плечу и молвила:

— Не спорь, ложись отдыхать. Митя сходит, справится. Я ему травку заговорю, кони сами пойдут. А мы с тобой, так и быть, в избе останемся…

Наконец, наемник сдался под тяжестью наших совместных с Дмитрием уговоров. Я послала бугровщика во двор отыскивать журавельник для коней, а Веля кулаками в поясницу оттолкала к лавке, велела укладываться.

— Может, ты мне сказку расскажешь? — сонно улыбнулся он, устраиваясь поудобнее.

— Я тебе не баятельница.

— А про полудницу здорово рассказывала, мне понравилось, — он за руку притянул меня к себе, заставляя сесть на лавку рядом.

— Могу колыбельную спеть, — я наклонилась к нему, по волосам погладила. — Глазки закрывай, баю-бай.

— Так просто не отделаешься, — он все же закрыл глаза, блаженно улыбаясь от моих поглаживаний. — Давай как положено, с выражением.

— Ладно, сам напросился…

И я запела тихо, склонившись к самому его уху, и пела, пока дыхание его не стало ровным и глубоким, а подрагивающие ресницы не замерли. Откуда ж ему, простому воину, колыбельную от заговора на сон отличать?

Скрипнул дверью, возвращаясь, Дмитрий. Заметил, что Вель спит, и уже на цыпочках ко мне подкрался, вручил небольшой букет из журавельника.

— Заговаривай, и я пошел, — шепнул мне тихо.

— Нет, Митя, — я покачала головой, беря растения из его рук. — Пойду я, а ты здесь останешься и с брата моего глаз спускать не будешь.

— Чего это? — возмутился он.

Я вздохнула тяжело и встала. Пошла в сени, поманив бугровщика за собой. Мы плотно закрыли дверь в горницу, и можно было уже не шептаться.

— Понимаешь, Митя, мне кое-что проверить надо. Только я это могу. Но и Веля одного оставлять нельзя. Посиди с ним, будь другом. Я мигом обернусь. Просто убедиться хочу, что нам ничего не угрожает.

— Если он проснется, а тебя нет… Я точно в зубы получу.

— Раньше, чем через три часа не должен, если не будить. А если и проснется, передай, что я не велела тебе зубы портить. Но я быстро туда-сюда обернусь, ты и глазом моргнуть не успеешь. Мне лучше сейчас идти, пока у селян обедня. Лишние свидетели ни к чему.

— Ладно, — кивнул Митя и зевнул сладко. — Уповаю на твое милосердие. Не задерживайся, коли не хочешь на моем лице красивом побои узреть…

— Не наговаривай, — усмехнулась я. — Вель болтает много, но еще и пальцем тебя не тронул, хотя за иное убить мало.

— Но-но! — бугровщик отступил от меня, нащупывая дверь в горницу. — Иди давай. Одна нога здесь, другая — там.

***

Улицы села действительно были почти пусты, лишь изредка мне люди встречались, улыбались и здоровались, не замечая ничего подозрительного в девушке, ведущей за собой трех коней по направлению к дому кузнеца.

Лошади шли степенно, ведомые заговоренным журавельником, лишь иногда отпихивали друг друга носами, норовя урвать лакомство. Особенно жеребец Веля старался и пару раз даже почти умудрился ухватить траву из моих рук, за что я подло дула ему в мягкий нос, заставляя отфыркиваться.