Веледар

— Вот и молодец, — молвила она, затем взглянула на нож, в дверном косяке торчащий[12], хмыкнула и спокойно переступила порог, входя в сени. — Это, что ли, твоя защита? За-ради меня мог и получше постараться.

— Я отдам серебро твое, честно, — заблеял Ваня. — Я ни монеты не потратил, все зарыл. Отдам, только семью… не надо…

— Отдашь, куда ты денешься. И отработаешь еще. Есть кто дома, или ты один?

— Один, — закивал Иван, а затем наморщил гладкий лоб. — Отработаю? В смысле?

— В коромысле, — ведьма отодвинула его с дороги, пошла в горницу. — Ограбил меня, убить хотел. Думаешь, так просто отделаешься теперь?

— Не хотел я тебя убивать, — парень засеменил следом. — Я и грабил первый раз в жизни. Меня мужики трусом дразнили…

— Ясно-понятно, — отмахнулась она, останавливаясь посреди горницы, осматриваясь. — Что и кому ты там доказывал, меня не волнует. Мне помощь твоя нужна.

— Помощь? — Ваня выкатил и без того выпуклые глаза и уставился на ведьму, как баран на новые ворота.

— Да. Раздор у меня тут вышел с вашей ведуньей…

— С Демирой?!

— С ней самой. Или у вас еще какая ведунья тут водится?

— Нет, Демира только…

— Вот и не спрашивай глупости, — ведьма раздраженно дернула плечом.

— Так что ж я смогу-то против нее? Ее весь город почитает и боится…

— Я не боюсь, — ведьма прищурила зеленые глаза. — Пальцами могу щелкнуть, и сгорит твоя Демира, как солома на ветру. Но мне другое сделать надо, а ты подсобишь. Поручение для тебя будет. Простое. Коли справишься, половину серебра украденного тебе оставлю, и живи себе дальше. С дураками и разбойниками только не связывайся. Сам-то ты не такой уж глупый, раз от хозяина лесного уйти смог.

— Бабка научила, — смущенно выдавил Иван. — А как ты нашла-то меня?

— Да кто ж подумать мог, что ты грабежи надумаешь устраивать неподалеку от родного города? М-да, все-таки дурень. Но я сюда не за тобой пришла, а по своим делам. На постоялом дворе мы случайно столкнулись.

— А дорогу к моему дому хозяин двора указал?

— Да нет. Серебро мое указало. Я могу свою вещь найти, коли унесли недалеко… Ладно, недосуг мне с тобой лясы точить, — с этими словами ведьма вытянула перед собой ладонь, на которой лежала одинокая серьга, серебро с бирюзой. — Поколдовать мне надо немного, не пугайся только. Отойди лучше подальше.

Ваню дважды просить не пришлось, он зайцем скакнул в угол горницы, и оттуда засверкал глазами. Сроду ему колдовства настоящего видеть не приходилось: и страшно было, и любопытно.

Ведьма тем временем огляделась, подошла к печи и серьгу на шесток положила. Потерла ладони, развела их в стороны и принялась бормотать:

— Как на небе солнце месяцем сменяется, месяц в полночь черную в водах отражается. Месяц — брат, а я сестра. Месяц повернет рога. Серебро воды коснется, колдовство вспять обернется…

На дворе завыл пес, горько, безнадежно. В горнице похолодало, и кожа у Ивана по всему телу покрылась мурашками, ощетинившись волосками. Ведьма читала нараспев, закрыв глаза, мерно покачиваясь:

— Что забрала — отдашь. Не отдашь — отберу. С места не сойдешь, пока все не вернешь. Колдовство твое против тебя обращаю, своим колдовством заклинаю. Твое слово против моего, ты сильна, а я сильней. Ты ученая, я рожденная. Перун мне свидетель, полудница мне защитник…

Иван обхватил себя за плечи, застучал зубами, сам не зная, от замогильного холода или от вибрирующего голоса ведьмы, который двоился, троился, вился по комнате, отдавался гулко в печной трубе, отсекая прочие звуки. Парень не выдержал, зажал уши руками, зажмурил до боли веки…

Он не знал, сколько прошло времени, когда ведьма тронула его за плечо. Открыл глаза, ошарашенно на нее уставился. В избе снова было тепло, а с улицы доносились привычные звуки: далекий людской смех, лошадиное ржание, редкий стук разболтавшейся калитки.

— Вот, — ведьма с силой потянула его за руку, вложила в потную ладонь серьгу. — Не потеряй, головой отвечаешь. И слушай теперь внимательно, что дальше делать…

Глава 11

Мы стояли у самой границы леса, и земля под нашими ногами плавно уходила вниз, спускаясь к реке. Отсюда отлично было видно зарево купальских костров, разведенных уже вдоль берега. По воде широко окрест разносились веселые песни, пьяные голоса, смех — неизменные спутники летнего праздника. Люди развлекались, прыгали через костры, устраивали шумные и задорные игры, водили хороводы и не подозревали, что произойдет на их глазах в скором времени…

Ивану явно было страшно, но держался он молодцом, не трусил, только поджимал губы и вцеплялся в поводья так, что костяшки пальцев белели в темноте. Конь Веля нервно перетаптывался под ним, косил на парня хитрым глазом и очевидно недоумевал, что за седок на нем, и где хозяин, который ухаживал, гладил и баловал иногда пшеничными сухарями.

— Здесь разойдемся, — сказала я. — Хорошо все запомнил?

— Чего там запоминать-то, — буркнул Иван. — Я только не уверен, что получится.

— Получится, — кивнула я.

— Я ж не ведьма.