Веление долга

В иные дни мы по десять раз вылетали на штурмовку противника, обеспечивая дерзкие десантные операции морских пехотинцев отряда Гранина. Моряки говорили, что мы, истребители, вдохновляли их на бесстрашие. Может быть… Но и нам было радостно идти в бой, когда мы видели с воздуха, как смело бьются балтийцы.

Бои на полуострове Ханко носили своеобразный характер. Ведь, по существу говоря, советский гарнизон с первого дня войны действовал в окружении. Фашистское командование создало специальную ударную группу, поставив перед ней задачу - сбросить гарнизон Ханко в море. На каждый участок территории, [30] занятый нашими воинами, обрушивали свой груз бомбардировщики, посылала снаряды артиллерия гитлеровцев. Летчики, таким образом, находились под обстрелом врага не только во время боев в воздухе, но и во время взлета. Это, конечно, было очень опасно. Не менее опасным был и труд матросов, младших авиационных специалистов, техников и инженеров, которые непрерывно работали на летном поле под артиллерийским огнем.

Были случаи, когда обстрел совершенно выводил из строя летное поле, а запасной площадки не было. Ее надо было найти.

Возвращаясь как-то с боевого задания, я увидел с воздуха в лесу узкую просеку с открытым подходом со стороны Финского залива. Сразу после посадки внимательно осмотрел ее. Она оказалась довольно ровной, но без запаса длины, необходимой для пробега самолета, и несколько узковатой. Конечно, посадка на такую площадку не гарантировала благоприятного исхода. Но в наших условиях приходилось рисковать. Понимали это и командир полка, и комиссар, и начальник штаба. Поэтому они без особого нажима разрешили «опробовать» эту просеку для посадки и взлета на тот случай, если уж особенно «прижмет».

В один из более или менее «тихих дней» я поднялся с основного аэродрома, а на посадку повел истребитель к «запасному». До чего все же узка просека! Подвожу самолет к земле. Кажется, что вершины деревьев сейчас воткнутся в плоскости. Но все окончилось хорошо. Посадка получилась удачной. Наблюдавшие за ней летчики, техники и механики облегченно вздохнули. Еще лучше удалось выполнить вторую посадку.

Теперь надо было сделать третью так, как иногда ее выполняли летчики с меньшим опытом, чем у меня. Она прошла не так хорошо. Самолет пробежал до самого конца просеки, и его колеса завязли в болоте. В результате этого эксперимента на моем лбу появилась солидная шишка. Но теперь стало ясно, что в случае нужды посадку на просеке может выполнить каждый летчик эскадрильи. Нужно только немного удлинить дорожку. В нелетные дни мы своими силами [31] выполнили эту работу. Острый на язык начальник штаба тут же окрестил запасную площадку:

- Аэродром «Спасайся, кто может, имени Леонида Белоусова».

Ну что ж, от остроты аппетит не пропадает! Просека-то стала пригодной для посадки, и летчики теперь знали, что и при самом яростном артиллерийском обстреле основного аэродрома они все равно смогут вернуться домой после выполнения задания.

Борьба с врагом заставляла все время искать наиболее эффективные способы использования нашего мощного, но в то время еще малочисленного оружия. Для нанесения максимального урона противнику мы широко применяли зажигательные бомбы. Заметив как-то, что дует устойчивый ветер в нужном направлении, я вылетел с ведомым в район, где предполагалось расположение вражеских складов. В намеченной точке сбросили бомбы. Сразу начавшийся пожар захватил большой район вокруг Ханко. Склады боезапасов и горючего, которые находились в лесу, начали взрываться, еще больше усиливая пожар. Этот метод мы использовали не один раз. Его действенность подтвердило обнаруженное неотправленное письмо пленного гитлеровца. В нем он писал, что из-за пожаров солдаты не знают покоя ни днем, ни ночью. Пожары «ослепили» и уничтожили немало командных и наблюдательных пунктов врага, а возможно, и не одну артиллерийскую батарею.

Однажды мы вылетели на штурм гитлеровских войск, находящихся на марше. Они шли поротно. Позади - артиллерия и автомашины со снарядами. Пыль на шоссе помогла быстро обнаружить врага. С бреющего полета мы нанесли один за другим несколько ударов, расстроили и смешали боевые порядки гитлеровцев, сорвали их планы - атаковать наши позиции внезапно.

Для нас бои были тоже не бескровными. Многих боевых товарищей недосчитались мы в те дни… Смертью героя погиб молодой летчик Плешаков. Самолет Плешакова при налете на зенитную батарею встретил яростный заградительный огонь. Снаряд повредил [32] мотор. Как поступить: сдаться в плен или погибнуть? И Плешаков поступил как верный патриот своей Родины. Он перевел истребитель в крутое пике и устремился на батарею. Самолет на полной скорости врезался в ящики со снарядами. Они взорвались и похоронили десятки гитлеровцев.

Немало вражеских самолетов уничтожили тогда в воздушных боях и мы. Три машины значились на моем счету. Но не это было самым главным в нашей боевой работе. Бомбовые удары с пикирования, штурмовка с бреющего полета - вот чем мы были заняты каждый день и каждый час.