Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

Она отнесла спящую дочь наверх. Спустившись на кухню, Дина хмыкнула: «Как вернутся все - надо

будет обед подавать. Дети помогут еду носить, ничего страшного».

Дина налила в стакан воды. Пройдя по дорожке, присев на деревянную скамью в суке, она

немного отпила, пробормотав благословение.

-Что, даже воды нельзя в доме выпить? - услышала она знакомый голос. Дэниел поклонился и

прошел внутрь: «Вы позволите, кузина Дина?»

-Конечно, кузен Дэниел, - она покраснела. Мужчина устроился рядом. Дина лукаво добавила:

«Пить, и есть надо только в сукке. И ночевать тоже, но только мужчинам, разумеется».

-Значит, вы одна спите сейчас? - его зеленовато-голубые глаза все смотрели на нее - пристально.

Дина зарделась и буркнула: «Тут холодно, кузен Дэниел, разрешается в доме оставаться».

-Это нескромно, - беспомощно подумала Дина. «Тут сад, конечно, но он ведь закрытый..., И

Батшева наверху спит…, Он родственник, только очень дальний. И не еврей. Господи, надо встать

и уйти!»

Однако она все сидела на скамейке, краснея. Дэниел полюбовался белокурой прядью,

спускавшейся из-под завязанного по-домашнему платка синего шелка: «Я ей нравлюсь, сразу

видно. Кузина Дина, - он усмехнулся: «Я, к сожалению, должен возвращаться в Филадельфию, по

делам. Раз вы тут до следующего лета, а, может быть, и дальше, - мне Меир говорил, - я вас

навещу, кузина Дина. Вы будете мне рады?»

Дина почувствовала его горячую, крепкую ладонь, рядом со своей рукой. Женщина ощутила

прикосновение его пальцев. Сглотнув, она ответила: «Да».

-Я так и знал, - шепнул Дэниел и рассмеялся про себя:

-Вот и отлично. Красивая, молодая любовница, и сама же не заинтересована в огласке. Пойди еще

найди такую женщину. Эстер постарела сильно, седина уже в голове, да и не след соблазнять жену

коллеги. Меир хоть и депутат пока, но потом вернется в правительство. А Мирьям, кроме своего

квакера-трезвенника, никого другого не видит. Да и подурнела она в деревне, раньше у нее

столько веснушек не было. А эта…, - он наклонился и прижался губами к шее Дины, - эта…Она бы

мне прямо тут отдалась, но не надо, опасно.

-Кузен Дэниел, - услышал он растерянный голос. «Кузен Дэниел, я прошу вас, не надо, это грех…»

-Я ведь совсем один, кузина Дина, - едва слышно, горько, сказал Дэниел. «Живу на постоялых

дворах, у друзей…, Никто меня не ждет, никому я не нужен,…Пожалуйста, не будьте такой

жестокой, я прошу вас…, Один поцелуй, всего только один..., Я, - он помолчал, - я буду вспоминать

его, всю жизнь…»

Мужчина опустился на колени. Дина почувствовала мимолетное, нежное, прикосновение его губ.

Она заставила себя отстраниться, слыша, как стучит ее сердце, - беспорядочно, глухо.

-Спасибо, - Дэниел помолчал, - Дина. Спасибо вам. Мы с вами еще увидимся, обещаю.

Он поднялся и, коротко поклонившись, вышел. Дина откинулась на спинку скамейки, глядя на свои

дрожащие пальцы. Только плач Батшевы погнал ее в дом, в спальное крыло. Она дала дочери

грудь и долго сидела на кровати, ласково укачивая ее: «Нет, нет, я не смогу, не смогу…»

Дина сняла бриллиантовые серьги. Положив их на серебряный поднос, встряхнув непокрытыми

волосами, она улыбнулась: «Тебя так все хвалили за обедом, Аарон, и новый староста синагоги, и

его жена…, Так приятно».

Она стала заплетать косы. Муж, что уже полулежал в постели, читая что-то, попросил: «Иди сюда,

милая».

Дина присела рядом. Аарон, замявшись, взял ее маленькую руку: «Предлагают тут мне остаться,

Динале. В новый город поехать, мы сегодня с равом Гершомом говорили об этом…, Понимаешь,

все хорошо, и дом у нас будет, большой, и девочки будут учиться…, Но я буду тосковать по

Иерусалиму, я знаю, - он тяжело вздохнул. Дина приникла головой к его плечу:

-Я не устою. Если мы будем жить там, в столице, - я не устою. Он будет рядом, мы будем

видеться…Господи, прости меня, я согрешила, я знаю, нельзя было позволять ему то, что я

позволила….

Она поцеловала мужа в щеку: «Тебе же лучше в Святой Земле, Аарон. А мне и девочкам - хорошо

там, где хорошо тебе. Так что следующим летом вернемся, как и решили».

Батшева заворочалась в колыбели. Дина, поднявшись, взяв дочь - повернулась к мужу. Он смотрел

на нее - темными, красивыми глазами: «Иди сюда, с маленькой». Аарон отложил книгу и устроил

их в своих руках. Он смотрел на то, как кормит жена, обнимая ее, шепча на ухо что-то нежное.

Дина, закрыв глаза, сказала себе: «Обещаю, больше никогда не оступлюсь».

-Я люблю вас, - Аарон полюбовался спокойным личиком Батшевы и запел: «Durme, durme, mi alma

donzel a, durme, durme, sin ansia y dolor».

-Без горя и несчастий, - Дина помолчала и повторила: «Без горя и несчастий. Я уверена, Аарон, так

и будет».

Пролог

Варенн, Франция, июнь 1791 года

Роскошная карета, запряженная четверкой гнедых, медленно ехала по накатанной, широкой

дороге. Вокруг зеленели поля, вдалеке, над лесом, кружились какие-то птицы. Кучер - маленького