"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ)

Мирьям сидела в кресле, покуривая папироску. За окном шумели деревья, ветер трепетал огоньки свечей и ее черные, спускающиеся на шею локоны. Он стоял на коленях, целуя подол ее платья. Он говорил, что не может жить без нее, что никогда, никогда ее не оставит. Он сказал, что завтра даст поверенному распоряжение о покупке для нее квартиры, в Париже, вилл в Остенде и на Лазурном берегу.

- Если только вы согласитесь..., - тонкая рука легла ему на волосы, запахло розами. Она шепнула, приблизив губы к его уху:

- Я хочу, чтобы мы были счастливы..., - Мирьям скользнула к нему в объятья. В спальне, раскинувшись на широкой кровати, обнимая его, она стонала:

- Еще, еще, милый..., Как хорошо..., - Мирьям, на мгновение, вспомнила Петю и усмехнулась:

- Дурак. Пусть гниет в своей Сибири. Он и не сравнится..., - женщина потянула Гинцбурга к себе, - опыт ничто не заменит..., - она откинула голову назад. Мирьям закричала, уцепившись ногтями за шелковую простыню, сбрасывая подушки на пол:

- Пусть Марта и дальше держит сыночка у подола. Он мне больше не нужен..., У меня есть настоящий мужчина..., - Мирьям задохнулась, заплакала. Чувствуя его сильные руки, она свернулась в клубочек и блаженно проговорила:

- Никогда такого не было, милый..., Дай мне отдохнуть, хотя бы немного..., - Гинцбург все не мог поверить своему счастью. Он боялся пошевелиться, он едва дышал, глядя на ее черные, длинные ресницы, на легкий румянец. Он осторожно поглаживал пахнущие розами волосы, лежавшие у него на плече. Мирьям доверчиво, нежно прижалась к нему. Гинцбург пообещал:

- До конца моих дней я буду о ней заботиться. Пока я жив. Надо изменить завещание, завтра, выделить ей деньги. Надо оформить на нее покупку недвижимости..., - он аккуратно, стараясь не разбудить Мирьям, поцеловал высокий, белый лоб. Женщина спала и улыбалась во сне. Она видела туманные, серые глаза, развевающиеся, черные волосы. Бабушка уходила в белую дымку. Мирьям услышала:

- Он всегда останется твоим. Прощай..., - Ханеле пошевелила губами. Мирьям устроилась удобнее, купаясь в его тепле. Женщина крепко, сладко заснула.

Поезд из Брюсселя подходил к вокзалу Гар-дю-Нор. Марта, качая ногой, изучала документы в неприметной, картонной папке.

- И здесь работает, - Полина искоса посмотрела на нее, - когда мы в Мон-Сен-Мартене гостили, ей три раза в день телеграммы приносили.

В телеграммах были только ряды цифр. Полина знала, что они приходят с Ладгейт-Хилл, но ничего у Марты не спрашивала. Они ездили на пикники, в горы, ловили рыбу, гуляли в лесу. Полина и Элиза по вечерам играли в четыре руки на фортепьяно. Они сидели в большой библиотеке де ла Марков, под семейными портретами, за кофе и папиросами. Элиза весело сказала:

- Замку повезло. Война нас миновала, Бельгия нейтральная страна, и всегда ей останется. Хватило и того, что в старые времена здесь кто только не побывал. Хорошо, что семейные реликвии все это время в Бомбее хранились. Ничего не пострадало, - она провела рукой по золоченой раме портрета Аниты де ла Марк, окруженной детьми.

- Отель де Монтреваль разграбили, во время революции, - вздохнула Элиза, - у нас ничего не осталось. Папа покупал вещи, у антикваров, чтобы особняк обставить. Здесь, в замке и старинное оружие было, - Марте показалось, что в глазах женщины промелькнул какой-то холодок, - но мы его в кладовую убрали, когда мальчик рос. Мало ли что, - подытожила Элиза.

Полина в церковь не ходила, а все они посещали мессу в храме Иоанна Крестителя. Элиза показала им вышивки руки сестры Бернадетты, умершей два года назад. Баронесса благоговейно перекрестилась:

- Ее канонизируют, несомненно. Мы с Виллемом сделали пожертвование, на новую базилику Непорочного Зачатия, в Лурде, и были на освящении собора.

Элиза с мужем и сыном, каждый год, ездили в Рим, на благословение к его святейшеству.

- Мы с Пьетро встречаемся, - женщина сидела за вязанием, - они тоже получают аудиенцию у папы. А вы его в Ливорно увидите..., - она потянулась и взяла руку Полины:

- Тетя, я знаю, что вы церковь не посещаете..., - герцогиня улыбнулась, просматривая журнал:

- Не волнуйся, милая. Все куплю, по списку, что ты мне дала, и вам пришлю. Или привезу, - Полина, едва заметно покраснела. Она иногда, ворочаясь в кровати, говорила себе:

- Я еду повидать родственника. Аарон дядя моего покойного мужа, брат моей свекрови..., - герцогиня вспоминала его голубые, веселые глаза:

- Он в Иерусалиме, наверное, совсем смуглым стал. Ему жара привычна, он был в Крыму, в Южной Африке..., - перед отъездом из Лондона свекровь отвела ее в сторону:

- Сколько тебе надо на Святой Земле пробыть, милая, столько и оставайся. Мальчик присмотрен, голодать не будет. Джейн с мужем осенью вернутся. А ты, - она погладила невестку по щеке, - ты отдохни, милая. Мне поздно в Иерусалим ехать..., - Ева замолчала. Полина уверила ее:

- Я тете Дине и Аарону..., дяде Аарону, привет передам, подарки от вас..., И все куплю, что вы просили.