Вельяминовы. Начало пути. Книга 1

— Я тоже, — сказала она одними губами и сжала его пальцы — лицо ее побелело, и она часто-часто задышала.

— Иди, — выдохнула она, как только схватка миновала. «Ты вернешься, когда…?»

— Да, — ответил он, целуя ее, — обязательно.

— Письмо адмиралу Колиньи я отправлю с особым гонцом — так, что он будет уже предупрежден о вашей встрече. Очень желательно, чтобы король выпустил Гиойма как можно быстрее — весной он нужен нам в Новом Свете. По возвращении в Лондон отправляйся по обычному адресу — доложишь о встрече с Колиньи и получишь указания о твоей дальнейшей работе в Италии.

Сворачивая шифровку, Степан вдруг усмехнулся — сколько лет прошло, а он до сих пор помнил тот же самый адрес — невидную комнату на чердаке такого же неприметного дома неподалеку от собора Святого Павла, и розу Тюдоров на алом воске печати.

Он вдруг отложил перо и потянулся за Библией, что всегда лежала у него на столе. Найдя Псалмы, он прочитал один из своих самых любимых:

Да умножит вам Господь более и более, вам и детям вашим.

Благословенны вы Господом, сотворившим небо и землю.

Небо — небо Господу, а землю Он дал сынам человеческим.

— Господи, — сказал он тихо, — не оставь нас милостью Своей, пожалуйста.

Он только и успел начать письмо Колиньи: «Дорогой Гаспар, позволь представить тебе человека…», как услышал из-за двери: «Сэр Стивен!»

Ее лицо теперь было совсем другим — измученным, с искусанными, сухими губами.

Распущенные волосы сбились в комок.

— Держите ее, крепко, — сухо сказала миссис Стэнли. «Ребенок крупный, скорее всего мальчик, головка уже прорезалась, сейчас главное — чтобы плечики не застряли».

— Больно! — закричала Маша, и Степан, обняв ее за спину, нежно сказал: «Все хорошо, потерпи еще немного».

Девушка помотала головой и сцепила, зубы. «Так, — прикрикнула снизу акушерка, — лицо расслабь. Работай, девочка, работай!»

Степан вздрогнув, почувствовал, как напряглась его жена. Акушерка, покачав головой, потянулась за ножом.

— Терпи, — сказала она. — Это быстро. Лучше так, чем разорваться вкривь и вкось.

Он услышал отчаянный крик жены, и потом ее стон, — низкий, хриплый. Выдохнув, Маша подняла залитое слезами, и потом лицо. «Еще?»

Миссис Стэнли, усмехнувшись, завернула в пеленку громко плачущего, покрытого кровью младенца.

— Еще не надо, дорогая моя, ты и так отлично справилась. Сэр Стивен, вот ваш сын, — женщина протянула ему ребенка, и Степан вдруг подумал, что взять его на руки — страшнее, чем все, что ему приходилось делать раньше.

— Не бойся, — прошептала Маша. — Это наш Майкл.

Жена улыбнулась, но Степан вдруг с ужасом увидел, как исказилось ее лицо.

— Опять? — прошептала она испуганно, шаря в воздухе рукой, пытаясь уцепиться за Степана. — Что это?

Акушерка нахмурилась, ощупывая Машин живот, и вдруг распрямилась, улыбаясь: «Да у тебя двойня, моя дорогая!»

— Как двойня? — побледнел Степан, так и не успев, как следует разглядеть лежавшего у него в руках сына.

— Давай, давай, не ленись, — скомандовала акушерка. — Сейчас легче будет, вторые — они чуть поменьше обычно, а может, и вовсе девочка окажется.

Оказался мальчик.

Уже потом, когда Маша — вымытая, переодетая, с заплетенными косами, лежала в кровати, смотря, как посапывают у ее груди сыновья, Степан осторожно присел рядом.

— Они одинаковые? — спросил он изумленно.

Маша кивнула и чуть коснулась пальцем того, что лежал слева. Мальчик открыл глаза — синие, будто глубокое небо, и Степан с благоговением увидел, что младенец справа — доселе мирно спавший, — сделал то же самое. Братья были похожи, как две капли воды.

У Майкла, — того, что был справа, — вокруг запястья была повязана ниточка — знак первородства.

— Теперь ее долго не снимать придется, — Маша, улыбнувшись, посмотрела на Степана и вдруг спросила: — Майкл первый, а второму мальчику, какое имя наречем?

— Помнишь, я тебе говорил про Судакова, Никиту Григорьевича, что спас меня? — спросил муж.

— Можно Николас, — задумчиво сказала Маша. — А звать будем Ник — как раз, так и получится.

Дети завозились, и Маша, спустив с плеч рубашку, дала им грудь. Степан посмотрел на близнецов и вдруг спросил: «Можно?» Маша улыбнулась и потерлась головой о его плечо.

Он устроился рядом, обняв жену, и они оба не заметили, как задремали — прижавшись, друг к другу и своим сыновьям.

Часть девятая Карибское море, май 1572 года

Петя проснулся на излете ночи и взглянул на кровать брата. Та была пуста.

На палубе, в кромешной, беззвездной тьме, еле горел слабый огонек фонаря вахтенного.

Воронцов перегнулся через борт и разглядел среди низких волн шлюпку.

— Далеко он? — спросил Петя Гиойма ле Тестю, который вдруг, неслышно, возник рядом.

Француз, ночевавший на «Изабелле», — вечером они со Степаном допоздна сидели над картами, и обсуждали новую экспедицию, — только зевнул:

— На остров.

— Какой еще… — было начал Петя, но потом осекся, поняв, куда направился брат.