Вельяминовы. Начало пути. Книга 1

— Изменять — это другое, — он помрачнел и выпил. «Если жена тебе изменяет, дак надо и ее убить, и того, с кем она…, - брат брезгливо поморщился.

— Убить? — Петя посмотрел на Степана.

— Иначе что же ты за мужчина? — тот хмыкнул и стал открывать мидии.

— Да, — сказал Степан безразлично, облизывая пальцы, — я ж тебе не говорил. Я шурина твоего, Матвея Вельяминова, прирезал.

— Ты Марфе сам скажи, если хочешь, но лучше не надо — все ж брат он ей, не чужая кровь.

Как я в Копенгаген ездил, за Карстеном Роде, так Матвей тоже там появился — не иначе как царь Иван его послал. Ну, я нашего брата троюродного шпагой в бок и приложил. Как уходили мы с Роде — из него кровища хлестала, ровно из борова, — Степан зевнул и добавил:

«Угрей мне передай, хороши они тут».

— А я вот не убил, — вздохнул Петя. «Как я в Кракове был, так Матвей тоже там отирался — в полюбовниках у Генриха Анжуйского».

— Ну, Матвею не впервой было свою задницу подставлять, хотя, как я слышал, с Генрихом — это он подставляет. Ну да без разницы, — заключил Ворон и улыбнулся: «А что ты его не убил, Петенька, дак не все ж такие, как я — это мне, что человека убить, что устрицу съесть — одинаково легко».

— Да ну брось на себя наговаривать, — отмахнулся брат.

Синий, как море, глаз похолодел. «А иначе, Петруша, не выжил бы я — за двадцать лет-то, и с тем, чем я занимаюсь», — тихо сказал Ворон и добавил:

— А про Марфу, — помни, что я тебе во время оно сказал — коли ты женщину любишь, так ты ее примешь хоша с десятью детьми, потому что ежели это — ее, дак и твое тоже. А если не примешь, то не мужик ты, и нечего тебе рядом с женщиной делать. Все, доедай, поехали, я по мальчишкам соскучился, — Степан вытер руки салфеткой и поднялся.

— А почему на барке? — недоуменно поднял брови Петя, когда они спустились к Темзе.

— Во-первых, потому что мне надо кое-какие бумаги просмотреть, — ответил брат, а во-вторых — нечего потеть по жаре, ты мне к вечеру нужен свежим, и отдохнувшим. Ну, не мне, конечно, — он усмехнулся, — а жене твоей.

— Ты вот что, Степа, — неохотно сказал Петя, когда барка уже зашла в городские предместья.

«Ты брось эти свои дела с гезами. Я, конечно, какие твои письма были им — купил и сжег, однако все равно — за такое по голове не гладят, хоша бы ты и любимчик королевы был».

— Уже бросил, — вздохнул старший брат. «Как де ла Марк из Голландии уехал — там смелых людей не осталось более, остальные все к штатгальтеру перебежали, изменники. А за письма тебе спасибо, там у нас в Новом Свете расслабляешься, забываешь, что здесь надо начеку все время быть».

— А где сейчас де ла Марк? — невзначай поинтересовался Петя.

— А кто ж его знает? — хохотнул Ворон. «В последний раз его корабль в Бордо видели, в марте, а с тех пор — мир, Петенька, он большой. Я адмирала хорошо помню — у него характер, как у Гийома покойного, — ничего не боится, и ни перед чем не отступает. Так что наверняка на поиски новых земель отправился, ну, или Северо-Западным проходом».

Уже когда за изгибом реки показалась крыша их дома, Петя вдруг сказал: «Степа, ну как она могла?».

— Молчи, а то сейчас вон там, — Степан показал на воду, — окажешься. Надоел ты мне своим нытьем — не сказать как.

Марфа вгляделась в двоих мужчин, — пониже и повыше, что шли по тропинке от пристани к усадьбе, и ахнула: «Маша, да это никак муж твой приехал!»

Она посмотрела на невестку — та побледнела, — сразу, будто отхлынула кровь от лица, и щеки стали не мраморными, а восковыми. Даже губы посинели.

— И вправду, — сказала медленно Маша. «Не ждала я его. Пойду, детей позову».

Она закрыла за собой дверь и привалилась к ней изнутри — сердце колотилось так, что грудь готова была разорваться. «Да как же я в глаза ему посмотрю, — вдруг подумала женщина, — как говорить с ним буду? Господи, да помоги же ты мне, хоть бы сегодняшний день прожить, а там он уедет. Может, и вечером еще».

Маша встряхнула головой, затянула потуже ленты чепца и поднялась наверх.

От него пахло свежим деревом и чем-то еще — теплым, волнующим, пряным. Со времен Колывани он, казалось, еще вырос — так, что Марфа смотрела на него, задрав голову.

— Ну, здравствуй, сестрица! — он тепло улыбнулся и поцеловал ее в щеку — жесткими, сильными губами. «Давай, знакомь меня с племянниками-то».

— Это ваш дядя, сэр Стивен Кроу, — сказала Марфа, обернувшись к Тео и Теодору.

— Вы рыцарь? — спросил рыжеволосый, крепкий мальчик, протягивая руку. «А кто вас в рыцари посвящал?»

— Ее Величество королева Елизавета, — усмехнулся Ворон.

— Я ее знаю, — независимо сказал Теодор. «А покажите вашу шпагу, пожалуйста?».

Ворон протянул ребенку клинок. Мальчик провел пальцем по эфесу — с кентаврами и наядами, и восхищенно сказал: «Какая красивая! Как меч моего дедушки покойного, мне родители про него рассказывали. А вы с ним были знакомы, сэр Стивен?»

— Конечно, — ответил Ворон. «Они спасли меня, и отца твоего, знаешь же эту историю?»

— Да, мне батюшка говорил, — кивнул ребенок на Петю, что стоял, держа Лизавету на руках. «А это моя старшая сестра, Тео, Феодосия».