Вельяминовы. Начало пути. Книга 1

Один из дерущихся, согнувшись, схватился за руку, и уронив меч, рухнул на колени. Из разрубленного до кости запястья хлестала кровь. Второй — среднего роста, чернобородый, широкоплечий, подойдя к раненому, занес меч. Раздался истошный вопль, полный ужаса и боли. Отрубленная кисть шмякнулась чернобородому под ноги. Он отшвырнул ее в лужу и наставительно произнес: «Будешь знать, как в чужой карман руку запускать, ученый ты теперь».

Аникей Строганов недовольно зыркнул из под косматых бровей на чернобородого.

— Жалуются на тебя, — Строганов, несмотря на то что ему вот-вот стукнет семьдесят, резво встал и заходил по горнице. — Ты сюда зван не руки людям рубить, а городки да промыслы наши защищать.

— Защищать, Аникей Федорович, можно, когда есть люди надежные. А ваши, хоть и хвалились вы ими, как есть трусы. Только в кабаке за чаркой геройствовать могут. Этот-то, сегодняшний, под хмельком бахвалился, что, мол, как поставили его дружину охранять амбары с зерном оброчным, что вы для царя собираете, так они этим зерном втихаря приторговывали. Лучше я ему сегодня руку отрублю, чем завтра вам царь голову снесет.

Строганов поджал губы.

— Дело ты говоришь, кто б спорил, да где взять надежных?

— Лучше бы я свою дружину с Дикого Поля привел, — вздохнул чернобородый. — Али с Волги, там народ не чета местным, огнем закален. Мы и супротив татар и супротив персиян сражаемся, а тут что, взяли людей, отправили к вогулам, а те и меча-то в руках сроду не держали. Ваши и давай безоружных клинками протыкать, и женок ихних бесчестить, для сего много ума не надо. Вот и выходит, что умения воинского у них ни на грош. А ежели из-за Большого Камня остяки придут? Это вам не вогулы, они человеку за полверсты стрелой в глаз попадают.

— Так делать что надо? — В горницу вошел Семен Строганов, сын Аникея. — Не вертаться ж тебе на Волгу за людьми.

— Это да, долго и накладно, — пожал плечами чернобородый. — А у вас тут средь бела дня в кабаке не протолкнуться, А служить некому.

— Тут деньги легкие, шальные, — вздохнул Семен. — Сам знаешь, на соляной варнице за месяц столько можно заработать, сколько в другом месте за год не подымешь. Кто поумнее, тот на эти деньги привозит красный товар и с инородцами торгует, а кто поглупее — в кабаке сидит.

— Можно молодняк набрать, — вдруг прищурился Аникей. — Обучать тебе их, конечно, придется с азов, зато они горячие да быстрые, не успеешь оглянуться, у тебя новая дружина будет.

— Дело хорошее, — хмыкнул Семен. — Под тобой, атаман служить всякий за честь почтет.

В узкое кабацкое окошко вползал отсвет северного заката. В углу негромко переговаривались два молодых парня.

— Слыхал, — с азартом говорил русоволосый. — Строгановы дружину собирают. Атаман к ним с Дикого Поля приехал, завтра на усадьбу велели охотникам приходить, будут смотреть, кто чего в бою может. Пойдем?

— У меня товар не распродан, — зевнул второй, явно не разделяя энтузиазма приятеля. — Ежели б я на варнице был, конечно, бежал бы оттуда, коли дело такое. А так я человек свободный, не подневольный, отгорбатил свое на промыслах. Лучше со мной к вогулам торговать поехали, хочешь, в долю тебя возьму?

— Да пошли! — гнул свое русый. — Говорят, Строгановы за Большой Камень хотят народ послать, смотреть, что там. Что тебе вогулы, как сидят в лесах, так и будут сидеть. А тут хоть мир посмотрим. Ты ж на мечах хорошо дерешься, я видел.

— Вот привязался, ладно, уболтал, сходим поглядим, что там к чему.

— А хорошо у нас! — сказал русый, когда они вышли на воздух. — Просторно! — он раскинул руки, будто хотел обнять всю Соль Вычегодскую — с ее льдистой рекой, с исходящими янтарной слезой деревянными домами, с взбежавшим на пригорье собором Введения Богоматери. — Да и девки пригожие! — он подтолкнул приятеля, указывая на высокую, светловолосую девушку, загонявшую корову на двор.

— Ты б поменьше о девках думал, а больше о дружине. Дам тебе меч, хоть в руках его подержишь, я тебе покажу, как сражаться-то.

Резная деревянная усадьба Строгановых казалась крепостью — с двумя башнями и даже своим озером, — там купцы выращивали жемчуг, что шел на оклады икон. Чернобородый атаман посмотрел на сотню юношей, и крикнул, враз перекрыв гул толпы: «Кто тут трус, сразу может домой идти, оных нам не надобно. Война — дело трудное, коли будете в дружине, может, и дома своего больше не увидите. Коли у кого есть что терять, кого жинки да детушки ждут, идите восвояси, обиды на вас не держать не будем.»

Толпа слегка поредела.

— Те, которые остались, вона мечи вам сейчас вынесут, разбирайте их, да и посмотрим, на что вы годитесь.

Лязгнули, заскрежетали клинки над лугом. Атаман поморщился. «Нету в них злости, ровно рыбы снулые плавниками машут. То ли дело у нас на Волге…». Он встал напротив высокого русого парня.

— Ты как не с противником бьешься, а бабу обхаживаешь. Оно, ясно, тоже умения требует, — вокруг раздался хохот, — однако враг не ленив и терпежу у него не то чтобы много. — ни на секунду не переставая зубоскалить, атаман быстрым движением выбил меч из руки новобранца.