Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

— Да, — повторил Вискайно, не отрывая глаз от воды, — в помощниках. Я тогда еще ходил в Старом Свете.

— Ну, так вот, — Куэрво начал чертить на песке, — если бы Гийом сейчас был жив, сеньор Вискайно, я бы у него матросом счел бы за честь плавать, — мужчина усмехнулся. «Он и в рейд, — тот, где он погиб, — пошел только ради того, чтобы заработать денег на экспедицию сюда, — Ворон обвел рукой пляж.

— На Ледяной Континент? — нахмурился Вискайно.

— Был бы это Ледяной Континент, уважаемый сеньор Себастьян, — ядовито ответил Ворон, мы бы не сидели сейчас в одних рубашках у прохладной бухты, а замерзали бы в снегу.

Помните карту Ортелия? — Степан быстро начертил ее на песке.

— А что с ней не так? — спросил испанец, вглядываясь в знакомые очертания.

— Начиная отсюда, — Степан указал палкой на Тропик Козерога, — все. Гийом считал, что Ледяной Континент значительно меньше в размерах, и лежит южнее, примерно начиная с шестидесятой параллели. И вот тут, рядом с Новой Гвинеей, — Степан протянул к ней руку, — есть еще один континент — поменьше.

— Никто и никогда его не видел, — ехидно ответил Себастьян.

— Наш остров тоже никто никогда не видел еще, — хмыкнул Степан, — а мы с вами теперь знаем, что он существует, и лежит примерно на полпути между Южной Америкой и Ледяным Континентом.

— Отсюда и айсберги, — присвистнул Себастьян. «Кто бы мог подумать!»

— Жаль, что вы не знали Гийома, — медленно сказал Куэрво, передавая ему трубку. «Все говорят, что я бесстрашный человек, — в лазоревом глазу заиграли искорки смеха, — а вот он, — он был действительно бесстрашным. Гийом не боялся думать, сеньор Вискайно, а это куда труднее, чем размахивать шпагой, или идти на абордаж, — Ворон вытянулся на песке, закинув руки за голову, и замолчал.

Вискайно курил, глядя на горизонт, вспоминая жаркое, дождливое лето в Номбре-де-Диос, — двенадцать лет назад.

— Эта французская собака молчит, — пожаловался губернатор, наливая капитанам вина. «Два дня он у нас в руках, раненый, что мы только с ним не делали — а он молчит. Я боюсь, что Дрейк уже забрал остатки золота и плывет обратно в Англию.

— Мало того, что мы должны торчать в гавани, ожидая конвоя из военных галеонов, — пожаловался кто-то из испанцев, — так еще и на суше от этих англичан покоя нет! Еще и друзья у них появились, помощники, так сказать.

— А что, сеньор губернатор, — поинтересовался Вискайно, — вам ведь нужна только голова этого проклятого Гийома, больше ничего?

— Ну да, мы их обычно насаживаем на пики и ставим посреди главной площади, — ответил тот, — на всеобщее обозрение. А что, сеньор Себастьян?

— Да так, — улыбнулся тот, поглаживая аккуратную, золотистую бородку, — мне рассказывали про одну интересную казнь, на Кипре, пару лет назад. Вы же слышали, наверное, про осаду турками Фамагусты?

— И про смерть начальника венецианского гарнизона острова, генерала Брагадина? — усмехнулся губернатор. «Прекрасная мысль, сеньор Вискайно. Я распоряжусь. Ну, попутного вам ветра, сеньоры! — губернатор поднял бокал.

«Он так ничего и не сказал, этот Гийом. Просто умер. И голову ему отрубали, уже мертвому, — подумал Вискайно, передавая Ворону трубку.

Уже когда они возвращались к хижине, испанец спросил: «Помочь вам сделать крест над могилой дочки, капитан?».

— Спасибо, — вздохнул тот, — но моя жена выберет камень для надгробия. Евреи, сеньор Вискайно, не ставят крестов».

— А как же вы венчались, если ваша жена — еврейка? — удивился Вискайно.

— Мы не венчались, — коротко ответил Ворон, не оглядываясь.

— А, — только и сказал Вискайно, глядя на огненное, огромное солнце, что опускалось за ледяные вершины гор. «Завтра опять будет ветер, — добавил испанец, пряча руки в карманы робы — вечерами еще бывало зябко.

Вискайно посмотрел вдаль и, обернувшись, увидел, что Ворон убирает астролябию.

— Как говорят у вас в Испании, сеньор Себастьян, — улыбаясь, заметил капитан, — еl mundo es un pa~nuelo, мир — размером с носовой платок. Мы на пятьдесят четвертой широте, если пойдем прямо на запад, или на северо-запад, то упремся в Южную Америку, мимо не проплывем. Накопим припасов, дождемся хорошего восточного ветра, и выйдем в море».

— Это и вправду остров, — хмыкнул Себастьян, глядя на еле заметную полоску прибоя. «Вы оказались правы».

— И достаточно большой, — Ворон стал спускаться вниз по склону горы. Он смешливо добавил: «Смотрите, сеньор Вискайно, цветы. Да неужели? — Степан наклонился, сорвал маленький белый цветочек и сказал: «Точно. Подмаренник. Ну, не ожидал я его тут встретить!»

Вискайно растер в пальцах лепестки и почувствовал приятный, сладкий запах. «Ваниль, — Степан улыбнулся. «В Германии его в белое вино добавляют, весной, называется Maiwein.

Подержите-ка, — Ворон отдал Себастьяну астролябию, и, нагнувшись, добавил: «Сеньоре Эстер соберу букет».

— А что же все-таки с этим островом? — спросил Вискайно, когда они уже подходили к хижине.

«Кому он будет принадлежать?»

Степан приостановился и с высоты своего роста взглянул в голубые глаза испанца: «А это не нам решать, сеньор Себастьян».