Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Это верно, — чему-то усмехнувшись, заметил Джованни. «Вот только Мэтью прав, — он поднялся, — тебе туда ехать не стоит. Поеду я, «Сьюзан Констант» же идет в обратный рейс?

Вот с ней и отправлюсь.

— Этот подонок своим доносом убил мою дочь, — глухо сказал Виллем. «Если кому уже и ехать, так мне».

— Кто куда едет? — раздался непонимающий голос с порога, и Питер Кроу, оглядев кабинет, спросил: «Что случилось? Я обедать хотел, а там, в столовой, Дэниел и Юджиния с кем-то разговаривают».

— Это капитан Ньюпорт, из Нового Света, — Марфа посмотрела на сына, и, как всегда, подумала: «Господи, ну ведь Петя же покойный — одно лицо. И одевается так же — вроде и скромно, а приглядишься — и глаз не отвести».

— Ты садись, — велел адмирал пасынку. «Мэри и Полли нашлись, там, — он махнул рукой за окно, — в Новом Свете. В Джеймстауне. Помнишь, к тебе приходил кузен Николас, ну, давно еще, когда мы с матушкой и Уильямом были в Нижних Землях? Ты еще документы покойного сэра Стивена ему отдал».

— Ну да, — непонимающе сказал Питер, опершись на спинку кресла, обводя кабинет лазоревыми глазами. «Это ведь был кузен Ник, он и расписку оставил. А что было в тех документах?».

Марфа взглянула на красивое лицо сына и, на мгновение, закрыв глаза, сказала:

— Полли вам не сестра. Ну, то есть сестра, конечно, — она чуть улыбнулась, — но не по крови.

Она — дочь Джованни и покойной леди Мэри. Мы ее воспитали. Так получилось, — зачем-то добавила женщина.

— А приходил к тебе Майкл, он просто выдал себя за Николаса. Читай, — Марфа протянула сыну письмо. «Это от Мэри».

Питер пробежал глазами изящные строки, и, вернул конверт: «Пойду, спрошу капитана Ньюпорта, когда «Сьюзен Констант» отправляется обратно. И вызову гонцом наших стряпчих, надо составить и подписать доверенности на ваше имя, матушка».

— Питер! — попыталась сказать мать.

— Я так решил, — спокойно ответил мужчина.

— Я сделал ошибку, я ее исправлю. Все, обсуждать тут больше нечего. Я попрошу мистрис Доусон, чтобы накрывала на стол, — он осторожно закрыл за собой высокую, тяжелую дверь, и Марфа, спрятав лицо в ладонях, тихо проговорила: «Господи, он ведь даже в Кале никогда не был, ну, с тех пор, как мы с Москвы вернулись».

— Ну, вот и побывает, — адмирал открыл бутылку вина, и разлил ее по бокалам. «Фехтует он хорошо, я сам его учил, стреляет тоже — все будет в порядке».

— Виллем! — женщина взглянула на мужа и замолчала, отвернувшись.

Джованни встал, и, подойдя к окну, смотря на золотые, рыжие деревья во дворе усадьбы, вздохнул: «Это ведь сын Пьетро, Марта. А ты сама знаешь — твой муж никогда и ничего не боялся. Так же и мальчик».

Матвей взял руку сестры, и, пожав ее, шепнул: «Правда, и батюшка наш так бы поступил».

Марфа перекрестилась и, муж, передав ей бокал, прикоснувшись губами к ее лбу, шепнул:

«Все будет хорошо, любовь моя, он привезет девочек домой».

В опочивальне горели свечи, и Дэниел, посмотрев на широкую, темную Темзу, поцеловав жену куда-то за ухо, рассмеялся: «Я уж и забыл, какие они — младенцы. Тео два годика, пора нам нового заводить, как у сестры моей».

— Или новую, — поддразнила его Юджиния. Она сидела на бархатной кушетке, расчесывая белокурые, падающие ниже пояса волосы. Дэниел приоткрыл дверь в соседнюю комнату, — дочка спокойно спала на своей кровати, прижавшись щекой к тряпичной кукле. Он шепнул:

«Сладких снов, девочка моя, — и, улыбнувшись, встав на колени, обнял жену.

— Новую тоже хорошо, — согласился Дэниел, целуя нежные, розовые губы. «Вот я вернусь, — и займемся этим».

Юджиния застыла, и тихо сказала: «Дэниел!».

— Я должен, — вздохнул мужчина. «Питер никогда не ходил в море, никогда не был в Новом Свете, — я должен, милая моя».

— Я понимаю, — каштановые, наполненные слезами глаза, взглянули на него, и Дэниел улыбнулся, прикоснувшись к темным, длинным ресницам:

— Да не волнуйся, любовь моя, мы быстро вернемся, обещаю тебе. Познакомишься с моими тетушками, — он усмехнулся, — да и я тоже, я ведь их и не видел никогда. А ну иди сюда, — велел он, легко поднимая жену на руки, — давно я не лежал на этой кровати.

— Утром только встал с нее, — лукаво заметила Юджиния, спуская с белоснежного плеча кружевную рубашку.

— И хочу вернуться обратно, — пробормотал Дэниел. «Вот так, — он устроил жену на шелковых подушках, и, полюбовавшись, сказал:

— А ты, дорогая моя, не забудь, что ребенок рядом, это тебе, он усмехнулся, — не на лесной лужайке, как летом было, помнишь? — он шепнул что-то на ухо Юджинии, и та, покраснев, потянувшись к нему, сказала: «Только потом я».

— А как же, — добродушно согласился Дэниел, целуя нежное, сладкое даже на вкус бедро. «И долго, будешь показывать свои умения, я с прошлой ночи о них вспоминаю».

Она проснулась в середине ночи, — чутким ухом почуяв, что Тео заворочалась в своей комнате. Дав девочке попить, перекрестив ее, Юджиния вернулась к себе в опочивальню, и наклонилась над мирно спящим мужем — он лежал, уткнувшись лицом в меховое одеяло, и женщина, встав на колени, поцеловала рваный, длинный шрам на левом плече.