Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Я и сама могу, — обиженно заметила Белла и ловко выпрыгнула из лодки. «Пошли, — она обернулась, — ты мне по дороге покажешь ту книжную лавку. Энрикес забрал у меня тот роман, ну, «Орлеанская девственница», что я в Бордо купила, сказал, что я все равно его уже прочитала, — она скривила красивые, алые губы.

— Хорошо, — рассмеялся Дэниел и, подхватив поудобнее шкатулку, взял сестру за руку.

Изящные настенные часы красного дерева пробили пять. Питер отложил перо и, захлопнув расчетную книгу, порывшись в бумагах на столе, хмыкнул: «А, вот и оно».

— Дорогой мой сыночек! — мужчина, не глядя, налил себе вина.

— Думаю, недели через две мы уже тронемся отсюда в Лондон. Поскольку Джованни надо было уехать, — видно было, что мать на мгновение остановилась и усмехнулась, — ко мне присоединился дядя Мэтью, — ему захотелось тряхнуть стариной, если можно так сказать. Но ты не волнуйся, все абсолютно безопасно. С нами твоя кузина Мария, они погостят у нас немного, прежде чем возвращаться в Копенгаген. Твой зять передает всем поклон, а Этьенн — привет своим кузинам и кузенам. Надеюсь, вы весело провели Рождество. Скажи милой Рэйчел, чтобы она не волновалась — к родам я непременно успею».

Дверь заскрипела и мужской голос сказал: «Посуду я вымыл».

Джон подошел к столу и, налив себе вина, ухмыльнулся: «Что это ты смеешься?».

— Да так, — Питер бережно свернул письмо и положил его в маленький, китайского лака с позолотой комод, — один из богатейших людей Англии, человек, который входит без доклада к его Величеству, — моет у меня посуду. Куропатки отличные были, кстати.

Джон лениво улыбнулся, потягивая бургундское вино. «Твой зять, между прочим, тоже отменно готовит — научился. А я и у себя дома посуду мою, — должен же я когда-то отдыхать, — он вздохнул и, помолчав, добавил: «Тем более, что работы у меня только прибавляется».

— Если тебе удастся оторвать Констанцу от телескопа, — предложил Питер, — приезжайте к нам тем воскресеньем. С адмиралом на охоту сходим, навестим дядю Джованни».

— С тех пор как синьор Галилей увидел спутники у этой большой планеты, — Джон откинулся в кресле и блаженно закрыл глаза, — моя сестра потеряла сон и покой. Но я постараюсь ее уговорить. Что дядя Джованни, оправился?

Питер тонко улыбнулся. «Ну, он все еще называет своего зятя дикарем, но, в общем — да».

— Кеннет, между прочим, — заметил Джон, — любимец его Величества, еще с тех пор, как он в Шотландии правил. Так что я рад за Полли, он — очень хороший человек.

Питер разлил остатки вина и спросил: «Так ты сразу в Париж, как матушка вернется?»

— Угу, — Джон приоткрыл один глаз. «Выслушаю ее и поеду. Там, судя по всему, в скором времени будут затевать что-то интересное. Ну, ты готов?»

Питер оглядел кабинет. «Камины потушены, очаг — тоже, закроешь за мной ворота?»

— Конечно, — кивнул Джон, поднимаясь.

Они вышли во двор, и Питер, садясь на белого андалузского жеребца, сказал: «В следующую субботу я вас заберу, и поедем. Констанце кланяйся от нас всех, и скажи, что Тео только о ней и говорит».

— Дети ее любят, да, и она с ними хорошо ладит, — улыбнулся Джон. «От Дэниела не было вестей?»

— Нет, — Питер помрачнел, удерживая коня на месте. «Мне кажется, он и не вернется уже».

— А этого ты знать не можешь, — спокойно ответил Джон и потрепал лошадь по холке: «Ну, привет Рэйчел передавай. Когда ей срок-то?»

— Недели через две, — обеспокоенно ответил Питер, — правда, миссис Стэнли говорит, что с двойней может раньше начаться. Ну да не зря я ее в усадьбу привез, все-таки с акушеркой рядом лучше, — он пожал руку Джону, и, подстегнув жеребца, выехал на Бишопсгейт.

Джон посмотрел ему вслед, и, закрыв тяжелые ворота, опустив большой ключ в карман, пробормотал: «Подмораживает, надо же, днем уже тепло, а все равно — чувствуешь, что еще зима». Лавки закрывались, в домах вздували огни и мужчина, вскинув голову, глядя на вечернее, чистое, холодное небо, подумал: «Как ясно сегодня. Ну, Констанца, значит, всю ночь просидит за телескопом, надо будет ей поесть принести».

Он зевнул, и, плотнее завернувшись в плащ, быстрым шагом пошел домой.

В изящной, отделанной аквамариновым шелком опочивальне горел камин. Маленькая девочка в платьице темно-зеленого бархата положила ладошки на большой живот Рэйчел и восторженно сказала: «Тетя, они опять толкаются!»

— Они все время толкаются, — рассмеялась Рэйчел.

Тео присела на скамеечку, рядом с ногами женщины, и, накрутив на палец белокурый локон, спросила: «Тетя, а кто там?»

Рэйчел улыбнулась и пожала плечами: «Ну, скоро увидим. Может быть, мальчики, может быть, девочки».

— Хочу девочек! — страстно отозвалась Тео. «Мы с Анитой будем их наряжать, как кукол, что нам дядя Джованни из Парижа привез. Тетя, а можно письмо от папы почитать?»

— Господи, — подумала Рэйчел, — бедное дитя, каждый вечер мы это письмо читаем, она его уже и наизусть знает. А если круглой сиротой останется, не приведи Господь? Питер сразу сказал, что мы ее воспитаем, будет нам дочерью, однако все равно — жалко девочку, она ведь и отца и мать помнит.