Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Наша, приходская, — сказал Дэниел. «Мама там похоронена, хочешь, зайдем сначала на кладбище? И леди Мэри, первая жена сэра Стивена, и первый муж бабушки — тоже. А потом домой, — он на мгновение закрыл глаза и подумал: «Эухения уже встала, наверное. Господи, как я соскучился. Возьмем Тео и пойдем на реку, — на весь день. А ночью…, - он почувствовал, что краснеет и Белла недоуменно спросила: «Что такое?»

— Так, — пробормотал Дэниел, — ничего.

Сестра потрогала медвежий клык, что висел у нее на шее и, кивнув, спросила: «А наш дедушка, ну, князь, о котором ты мне рассказывал — жив еще?»

— Тем годом, как адмирал из последнего плавания вернулся, — жив был, — ответил Дэниел, выезжая на тропинку, что вела к церкви. «Третий ребенок у него должен был родиться, ему сейчас, — мужчина задумался, — да, семьдесят лет».

Он спешились и Дэниел, привязывая лошадей к серой каменной изгороди, сказал: «Ты иди, калитка открыта».

Белла посмотрела на огромный дуб и шепнула: «Сколько же ему лет?»

— Он тут, наверное, еще во времена Вильгельма Завоевателя стоял, — рассмеялся брат у нее за спиной. Девушка увидела большой, красивый крест белого мрамора и вдруг повернулась:

«Дэниел!»

Он стоял, не отрывая взгляда от креста поменьше. «Белла, — проговорил мужчина, — нет, нет, я не верю, этого не может быть…

— Юджиния Вулф, возлюбленная жена Дэниела, мать Тео, — одними губами сказал брат.

«Господи, нет мне прощения». Он, не глядя на девушку, подошел к могиле, и, встав на колени, погладил крест.

— Девочка моя, — услышала Белла его тихий голос, — милая моя, ну как же мы теперь? Как мы без тебя проживем? Зачем, Господи, почему так?

— Я сейчас, — решительно сказала сестра, — сейчас, Дэниел. Сейчас вернусь.

Она выбежала на тропинку, и бросилась к открытым воротам усадьбы.

— Очень, очень вкусно, — улыбнулся адмирал. «Ты, внучка, большая молодец».

Энни покраснела и Мэри, взяв ее за руку, заметила: «А скоро нас ждет целый обед, который Энни тоже сама приготовит!».

— Я тогда после завтрака уток в кладовой повешу, — сказала ей мистрис Доусон, — это вы всех набили, миссис Мэри?

— Большую часть, — рассмеялся Питер и наклонил голову: «Стучит кто-то. Не вставайте, мистрис Доусон, я сам открою».

Он вытер руки салфеткой, и, по дороге поцеловав жену куда-то в затылок, прошел в переднюю. Тяжелая дверь заскрипела, и высокий, темноволосый подросток, что стоял на пороге, тяжело дыша, громко сказал: «Здравствуйте, я Белла Кроу, дочь сэра Стивена Кроу.

Дэниел сейчас на кладбище…

— Папа! — раздался отчаянный крик из столовой и маленькая, белокурая девочка, в одном домашнем платье, проскользнув между ними, выбежав во двор, рванулась к видневшемуся на холме шпилю церкви.

В окнах лондонского дома было видно яркое, синее, совсем не осеннее небо. Марфа спустилась вниз по дубовой лестнице и сказала зятю, что ждал с внуками в передней: «Вот, сейчас уже, идет Юджиния».

Женщина поправила кружевной чепец на изящной голове Марты и улыбнулась: «Видишь, как — теперь и ты крестной матерью стала».

Дэниел поднял глаза и застыл — жена стояла наверху, в шелковом, золотистом платье, держа на руках кружевной сверток.

— Спит, — благоговейно сказала Эухения, передавая дочь дедушке. Волк принял ее на руки и улыбнулся: «Красавица. Ну, пойдем, милая Тео, окрестим тебя».

Дэниел задержался на мгновение, и, наклонившись, коснувшись губами мягкой, белокурой пряди на виске, шепнул: «Я так тебя люблю, что даже сказать не могу».

Она вдруг привстала на цыпочки, и, тихо сказала: «Я так счастлива, Дэниел, так счастлива, спасибо тебе».

— Ну давайте, — велела Марфа, — а мы пока с Юджинией и мистрис Доусон на стол накрывать начнем.

Во дворе усадьбы Волк посмотрел на сына, и вдруг улыбнулся: «Сорока еще нет, а уже дедушкой стал».

— Папа, — Дэниел почувствовал, что краснеет.

— Ну что ты, — мягко сказал отец, бережно покачивая младенца, — это же счастье какое.

Пойдем, не дай Господь, простудится еще маленькая, все же осень на дворе.

— Любовь моя, — горько сказал Дэниел, так и не поднимаясь с колен, — прости меня, прости, пожалуйста, если сможешь, прости.

Тео прошмыгнула в калитку и сразу увидела человека, что нежно гладил крест матушки. Она почти и не помнила его, — только улыбку, красивые, голубовато-зеленые глаза, и то, как он утром говорил, беря ее на руки: «Пойдем, мышка, спустимся к завтраку, а мама пусть еще поспит». «Когда маму забирали ангелы, — вдруг подумала Тео, — она же мне сказала: «Папа тебя очень любит, и обязательно вернется. Это он, я знаю».

Девочка глубоко вздохнула, и, чуть поежившись от ветра с реки, звонко сказала: «Папа!»

— Там же холодно…, - пробормотал Питер. «Вы, ты…, ты заходи, Белла, пожалуйста. Меня зовут Питер Кроу, я твой дядя».

— У Дэниела плащ теплый, — сказала девушка и протянула изящную, но сильную руку. «Он о тебе рассказывал, ну Дэниел. Пусть он пока с дочкой побудет, сам, ладно? Не надо к ним туда ходить».

Она прошла в переднюю, а Питер подумал: «Господи, шпага, кинжал и два пистолета. Даже Мэри столько оружия одновременно не носит. И высокая она какая, ну да понятно — в кого.