Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Пойдем, посмотрим на маленькую Хану. Так свекровь пани Мирьям звали, покойную, она мне сказала. А Элияху учится, весь книгами обложился, — девочка весело рассмеялась.

— Пойдем, — Лиза протянула дочери руку, и они зашли в дом.

Интерлюдия Лондон, октябрь 1613 года

Питер Кроу стоял на пристани усадьбы, и, вглядываясь в широкую, сверкающую под еще теплым, осенним солнцем, Темзу — улыбался.

— Четверо, — тихо рассмеялся он, засунув руки в карманы скромного, черного камзола.

«Господи, разве я мог подумать? Тридцать лет, и уже четверо детей».

Он, прищурившись, посмотрел на здания складов «Клюге и Кроу» на противоположном берегу Темзы и опять улыбнулся. «И в Марокко мы отлично съездили, — подумал Питер.

«Конечно, надо ставить факторию в Африке, на том южном мысе, и оттуда — идти дальше. И в Сурат кого-то посылать, постоянным представителем от компании. Правильно его величество сказал — пока на индийской земле не начнут рождаться наши дети, нечего и думать о том, чтобы Индия стала нашей».

— Любуешься? — раздался сзади тихий голос.

Питер, не оборачиваясь, протянул руку и спросил: «Как там наши жены?»

— Все хорошо, — Джон потянулся, и, закинув руки за голову, добавил: «Миссис Мияко с Анитой приехали погостить, все-таки шестеро детей — не шутка, помогают. Что, нет еще миссис Марты?»

— Там адмирал наверняка Стивена за руль посадил, — усмехнулся Питер, — и сейчас рассказывает ему, как правильно держать лодку в галфвинде. Насчет твоих планов, об этом острове на Карибах..

— Это мы с тобой вечером посидим, — Джон наклонился, и, окунув руку в прохладную воду Темзы, спросил: «Уильям этой неделей отплыл?»

— Да, — Питер внимательно посмотрел на собеседника и сказал: «Джон…»

Тот, выпрямившись, положив руку на шпагу, вздохнул: «Сейчас октябрь, Питер, они давно должны были вернуться».

— Начало октября, — упрямо заметил мужчина. «И ты же сам слышал, лето было плохое, ветреное, со штормами».

Джон ничего не ответил, и, поднимаясь по каменной лестнице к дому, сказал: «Я с Джованни сейчас поработаю, он тоже — скоро на континент отправляется, а потом — к вам на обед придем».

Он посмотрел сверху на каштановую голову Питера, и, вздохнув, выйдя на двор усадьбы Кроу, подумал: «Надо самому съездить в Амстердам, привезти маленького сюда. Полтора года ему уже, пусть в семье растет».

Джон помахал рукой мистрис Мак-Дугал, что стояла на каменных ступенях крыльца, и крикнул: «Я слышал, у вас ветчина сегодня, с каштанами и яблоками?»

— И сидр свежий, мистер Джон, — отозвалась та. «Не опаздывайте!»

— Ни в коем случае, — ответил тот, и, открыв ворота, выйдя в полуденную толпу на Бишопсгейт — повернул к собору Святого Павла.

Питер подал матери руку, и та, подобрав пышные, темно-зеленые, шелковые юбки, рассмеялась: «Ну, все в порядке, окрестили новую мисс Смолл. Хорошенькая девочка, на маму похожа. И волосы темные, и глазки. Маленькая, но, миссис Стэнли говорит, крепкая.

Тессой назвали».

— Дядя Питер, — племянник выбрался на пристань, — вы ни за что не поверите, птиц столько на церковной крыше собралось, что священник сказал — никогда в жизни еще такого не видел. А одна чайка летела за нами прямо до дома, пока мы Тессу несли, и потом тоже — в саду сидела.

— Ну отчего же, поверю, — Питер помог отчиму привязать лодку и улыбнулся: «Ну, беги, Стивен, раз ты у нас теперь крестный отец, то тебе мистрис Мак-Дугал отдельный десерт приготовила, по тому рецепту марокканскому».

— Я уже не маленький, — пробурчал Стивен, и Марфа, поцеловав белокурые волосы, согласилась: «Не маленький. Поэтому отдашь мне половину».

— Бабушка! — возмущенно сказал мальчик, и они, рассмеявшись, пошли к дому.

Виллем вздохнул, и, положив руку на плечо пасынку, сказал: «Ты подожди, Питер. Может, и вернутся они еще».

— Понимаете, — горько сказал мужчина, — я Стивену в глаза не могу смотреть. Получается, ребенок теперь круглый сирота. Мы, конечно, его выучим, вырастим, но все равно, все равно, — Питер покачал головой и отчим жестко сказал: «Знаешь, Майкл поступил так, как должен был поступить мужчина. Он отправился на помощь тем, кто в беде. И вообще, — адмирал обернулся и посмотрел на Темзу, — хоть и все вы — мои дети, ты думаешь, у меня за Уильяма сердце не болит, каждый раз, когда он в море уходит?»

— Насчет Уильяма, — Питер взял отчима под руку, — я давно с вами хотел кое-что обсудить, вот, как раз перед обедом время есть.

Когда они уже шли к высоким, парадным дверям, адмирал остановился, и, встряхнув серебристо-белыми волосами, сказал: «Ты, мальчик мой, помни — опытнее Николаса мало капитанов найдется, а смелее Майкла — мало людей. И Констанца с ними — а у той ума столько, сколько у нас всех, вместе взятых — нет. Вернутся они».

— От бури, — сказал сердито Питер, проходя в переднюю, на ходу касаясь головы бога Ганеши, — ни смелость, ни ум не помогут. И опытность — тоже.

— Говорит тот, кто всю жизнь плавал пассажиром, — в сердцах отозвался адмирал, и, взглянув на прямую, изящную спину мужчины — только развел руками.