Вельяминовы – Время Бури. Книга первая

– Все верно, милый мой. Твои сведения бесценны, они помогают развитию нашей страны. Твоей страны…, – он положил руку на плечо Мэтью. Капитан Горовиц, на мгновение, почувствовал себя ребенком. Америка еще не воевала, Мэтью исполнилось три года. Они с родителями ездили в загородный клуб, в столице. Отец сажал его на пони, мягко, ласково, придерживая за плечи:

– Молодец, сыночек. Не бойся, я с тобой…, – от отца пахло хорошим табаком, лошадьми, автомобильным бензином.

Вечером они ехали домой. Мэтью дремал на коленях у матери, иногда приоткрывая глаза. Большие руки отца уверенно лежали на руле. Дома папа нес его в детскую, и укладывал спать, напевая колыбельную. Когда мать получила из Франции похоронное извещение, Мэтью рыдал:

– Я не хочу! Не хочу, чтобы папа погиб! Мамочка, пусть Бог вернет папу…, – ему еще нельзя было читать кадиш, это делал дядя Хаим:

– И за отца он читал, – вздохнул Мэтью, – и за дядю Александра, утонувшего, и за дядю Натана. Столько смертей…, Правильно, мистер Нахум сказал:

– Мы работаем, чтобы установить мир. Америка не будет воевать, но надо противостоять Гитлеру. Советский Союз это делает, и я ему помогаю…, – Мэтью подозревал, что Америка, как и на той войне, не захочет вмешиваться в европейские дела. Он понимал, что, кроме СССР, бороться с нацизмом, некому. Значит, надо было встать на сторону СССР. Он так и сказал мистеру Нахуму. Мужчина согласился:

– Ты прав. Помни, пожалуйста, что ты солдат, как и те, что пойдут на фронт. Потом…, – мистер Нахум улыбнулся: «Ты своими глазами увидишь Советский Союз, обещаю». В конце разговора, он повел рукой:

– Мы постараемся познакомить тебя с хорошей девушкой, милый. Уборщицы, – карие глаза усмехнулись, – дело временное. Мы подберем тебе жену, не вызывая подозрений. Еврейку, конечно…, – Мэтью, весело, заметил:

– Я был бы очень рад. Но, мистер Нахум, с моей должностью, я обязан получить согласие военного министерства на брак. Девушку проверят. Невозможно, чтобы она была русской, советской…, – мистер Нахум поднял бровь: «Посмотрим, как все сложится». Разговаривая с Мэтью, Эйтингон думал о дочери Кукушки:

– У нее швейцарское гражданство, ничего подозрительного. Она еврейка, по нашим законам. Мэтью может поехать в отпуск, в Европу. Он говорил, у него родственники во Франции. Покатается на лыжах, познакомится с красивой барышней…, – дочери Кукушки исполнилось тринадцать лет, но Эйтингон никуда не торопился. Паука ждала долгая и блистательная карьера. Наум Исаакович собирался беречь агента. Подобной удачи еще не случалось.

Мэтью познакомился с мистером Петром. Перед началом операции, они посидели в ресторане, в Центральном Парке. За гамбургерами и колой компания говорила о киноактрисах. Никто не мог бы ничего заподозрить. Хорошие приятели решили отдохнуть, в субботу вечером.

Мистер Петр ему тоже понравился. Они были ровесниками. Эйтингон, подмигнул Пауку:

– Может быть, вы увидитесь, в столице. Сейчас, – он посмотрел на старый, скромный швейцарский хронометр, – пора двигаться.

Форд подогнали к воротам парка, выходившим к замку Бельведер, готической фантазии из серого камня. На аллее было совсем безлюдно. Они хорошо знали маршрут Невидимки. Женщина, ради моциона, каждый день, проходила через парк, с запада на восток и обратно. Петр ждал Мэтью в кустах, под склонами скалы, где возвышался замок.

Работники, следившие за Невидимкой, расписали ее маршрут по минутам. Мэтью сверился с наручными часами: «Как в аптеке».

Высокая, сухощавая женщина, в твидовом костюме, шла по узкой дорожке, размахивая левой рукой. В длинных пальцах дымилась папироса. Заходящее солнце играло в каштановых кудрях, с едва заметной сединой. Мэтью показали фотографии Пойнц. Женщину они собирались погрузить в форд. Полицейских ждать не стоило, Центральный Парк охранялся плохо. Если бы вдруг попался какой-то прохожий, он бы тоже не увидел ничего странного. Два приличных молодых человека помогали даме, которой стало дурно.

У Мэтью был столичный акцент, он собирался представиться журналистом из Washington Post. У него даже имелось оправдание для разговора. В Barnes and Noble Мэтью купил «Землю Крови». Книга ему понравилась. Мистер Френч, кем бы он ни был, лихо писал. Слог напомнил любимого Мэтью Хемингуэя. Капитан Горовиц хмыкнул:

– Может быть и сам Хемингуэй. Он в Испании сейчас. Но зачем ему под псевдонимом публиковаться? Хотя здесь сплошные восхваления Троцкого, еще и предисловие, им написанное…, – мистер Нахум, увидев книгу, вздохнул:

– Это ты хорошо придумал, милый. Но имей в виду, в книге ложь на лжи, и ложью погоняет. Автор троцкист, враг Советского Союза…, – в любимой главе Мэтью ничего о троцкизме не говорилось. Мистер Френч описывал короткий роман с испанской девушкой, республиканкой. Капитан Горовиц подозревал, что текст, из соображений приличия, отредактировали. Но даже в таком виде глава заставила его тяжело задышать:

– Я полюблю, обязательно, – сказал себе Мэтью: