Вельяминовы – Время Бури. Книга первая

– Гарри Поллит, и все коммунисты Британии лижут задницу Сталину, – громко сказала она, принимая от официанта кофе, – однако они еще пожалеют.

За столиками по соседству наступило молчание. Девушка обвела глазами террасу и твердо повторила:

– Да, лижут задницу, господа поклонники тирана, живущие в Блумсбери. Пока вы пьете свое пиво, подумайте о жертвах Сталина, погибающих в Сибири. Надеюсь, пинта у вас застрянет в глотке…, – она достала из сумочки пачку папирос:

– Джордж, – девушка понизила голос, – я договорилась. Меня отправляют в Испанию, корреспондентом. Кембридж подождет, – она стряхнула пепел, – успею получить степень.

Он помолчал: «Тебе восемнадцать лет. Твоему отцу вряд ли такое понравится».

– Я не собираюсь у него ничего спрашивать, – небрежно заметила девушка, – тем более, мой брат в Кембридже. Он, кажется, никуда не собирается ехать. Я хочу писать репортажи о войне, а не сидеть на скучных лекциях…., – она положила руку на его пальцы:

– Джордж, ты должен отправиться в Барселону. Ты сможешь создать великую книгу, ты гений…, – мужчина покраснел. Девушка порылась в сумочке:

– Контакты товарищей из ПОУМ, рабочей партии марксистского единства. Они позаботятся о тебе, в Париже, переправят в Испанию.

Девушка, мечтательно, посмотрела куда-то вдаль:

– Я поеду к Троцкому, в Мексику, на интервью…, – мужчина пожал ее руку:

– Тони…, – у него были красивые, темные глаза:

– Тони, может быть, в Барселоне…, – он отвел глаза от белой, стройной, немного приоткрытой воротником жакета шеи. Крестика она, конечно, не носила. Подумав о жене, он разозлился:

– К черту! Я люблю Тони, она любит меня. Наверное, – напомнил себе он.

Они пока что только целовались, на вечере, устроенном в пользу борцов с фашизмом. После выступлений и ярмарки начались танцы. Он сразу заметил высокую, белокурую девушку, горячо спорившую в углу, с Гарри Поллитом и другими коммунистами. Девушка ударила кулаком по стене: «Сталин, гнусный палач, товарищ Поллит! Вы не можете отрицать того, что, убивая соратников, он расчищает дорогу к власти!». Вокруг зашумели, на эстраде пианист заиграл танго Гарделя. Собравшись с духом, Джордж подошел к девушке:

– Я с вами полностью согласен, товарищ. Может быть, – он кивнул на зал, – мы обсудим политику Сталина за танцем? – у нее были свежие, розовые губы, пахло от нее ландышем.

Позже она рассказала ему, чья она дочь. Девушка пожала плечами:

– Папа не в восторге от моих занятий, однако, Британия, свободная страна. Мне никто не может запретить коммунистические симпатии…, – она закончила, первый курс в Гиртон-колледже, в Кембридже, где изучала историю, и с шестнадцати лет печаталась в газетах. Она подписывалась настоящим именем и фамилией:

– Холландов много. Никто не подозревает, что это я. Семья, конечно, знает…, – он осторожно спросил у нее о кузене-фашисте. Тони презрительно искривила губы:

– Наш общий позор. Бедная тетя Юджиния, она от Уайтчепела избиралась в парламент. Мистер Кроу, – выплюнула девушка, – постоянно говорит, что надо выселить из Англии всех евреев, то есть тех, кто голосовал за его мать. Он с нами не видится, и хорошо, – подытожила Тони, – иначе я бы лично его пристрелила, мерзавца, вместе с его приятелем, сэром Освальдом Мосли.

– Может быть…, – она нежно улыбалась, – когда мы встретимся в Барселоне…, – девушка достала кошелек:

– Не спорь, я всегда плачу за себя сама. Увидимся в Испании, Джордж, – она легко поцеловала темноволосый, с едва заметный сединой висок. Девушка взглянула на золотые часики: «Мне надо в библиотеку, поработать с архивом бабушки Джоанны, для статьи об истории движения анархистов».

– Ты говорила, что не хочешь слушать скучные лекции, – напомнил ей мужчина. Тони вспомнила темный закуток в рабочем клубе, в Уайтчепеле, где они познакомились, и его шепот:

– Я тебя полюбил, сразу, когда увидел…, – Тони с шестнадцати лет научилась отвергать авансы женатых мужчин. На Флит-стрит, среди газетчиков, многие были не прочь завязать интрижку на стороне, с красивой девушкой.

– Посмотрим, в Барселоне, – сказала себе Тони, – как все сложится. В любом случае, надо в Испании избавиться от девственности. Стыд какой-то, в мои годы. Словно я Констанца, – она едва не фыркнула от смеха, – и ничем не интересуюсь, кроме физических экспериментов…, – она пожала плечами:

– Это не лекции, а бумаги бабушки Джоанны. Они, как раз, очень интересны. Мне пора бежать…, – она уходила, стуча каблуками. Джордж Оруэлл смотрел ей вслед:

– Интересно, а она как в Барселону попадет? Ей восемнадцать, у нее паспорта нет…, – он полюбовался прямой спиной, гордым разворотом стройных плеч:

– Попадет. Тони ничто не остановит, – на первой странице The Times он увидел сообщение о женщине-авиаторе, Берил Маркхэм, и ее рекордном, одиночном трансатлантическом полете. Мисс Мархкэм благополучно приземлилась в Нова-Скотии, в Канаде.