Вельяминовы – Время Бури. Книга первая

– Очень хорошо. Может быть, мы с ним встретимся. Кузен Теодор, конечно, никуда не поедет. Он политикой не интересуется, и левых не поддерживает. Скорее, наоборот, – Тони, невольно, улыбнулась. Констанца сказала, что виделась с братом. Майор Кроу отправлялся в Испанию из Плимута. Девушка спохватилась: «Только это секрет!». Тони, уверенным голосом, ответила:

– Мы никому не расскажем, можешь не волноваться.

Слушалая рассказы Лауры об итальянской Ривьере, Тони считала в уме. До Плимута было чуть больше двухсот миль. По словам Констанцы, дуглас вылетал в понедельник утром. Тони собиралась оказаться в Плимуте в воскресенье днем, и остановиться в «Золотом Вороне», у мистера Берри. Ей еще предстояло попасть на самолет.

В Лондоне Тони зашла в Coutts & Co, на Парк-лейн, где отец открыл ей счет. Девушка сняла достаточно средств наличными, чтобы обустроиться в Испании. Ни брату, ни отцу она ничего говорить не хотела, предполагая послать им письмо. В Плимуте она собиралась сходить в дамский салон, и сделать короткую прическу. Тони пока не знала, как проберется на дуглас. К майору Кроу подходить было бесполезно, кузен шутить не любил. Майор отвел бы ее в полицию, предварительно позвонив отцу, в Лондон.

– Его не соблазнишь, – подумала Тони, – Стивен джентльмен…, – она твердо решила избавиться в Испании от девственности.

– Хотя бы с Джорджем, – сказала себе Тони, – он меня любит. И туда кузен Мишель может приехать. Я видела фото, он очень красивый. Светловолосый, как я…, – чиркнув спичкой, она подмигнула Лауре:

– Пикники на пляже, моторные катера, аристократы, поездки в казино. Жизнь дипломата кажется очень привлекательной…, – в темных, больших глазах Лауры промелькнул какой-то холодок.

Девушка прислушалась:

– Кажется, Констанца готова. Пора на стол накрывать. Я вам Шопена сыграю, – пообещала Лаура, – твой брат его любит, – она понесла в гостиную сэндвичи. Тони смотрела на стройную спину в шелковом платье:

– За ней, наверняка, какой-нибудь итальянский граф ухаживает, или даже герцог. У нее и мать, и бабушка тамошние аристократки, – Лаура раскладывала сэндвичи на фарфоровые тарелки.

Поступив в Кембридж, Констанца поселилась в этой квартире, под надзором пожилой вдовы. Девочке было всего четырнадцать. Юджиния сказала герцогу:

– Не надо ее одну оставлять, мало ли что. Она ничего неразумного не сделает, но на всякий случай.

Потом вдова съехала, в квартире появилась Тони. Герцог прислал из Банбери ящики со старым серебром и фарфором, гравюры, ковры, книги и кабинетное фортепьяно. Тони играла, но предпочитала джазовые мелодии, и танго.

Тони поставила тяжелые подсвечники, на фортепьяно:

– Так романтичней, – весело сказала девушка.

Лаура перебирала ноты, глядя на трепещущие огоньки свечей. В Риме окна ее квартиры выходили на купол собора святого Петра. Лаура иногда ходила туда, к воскресной мессе, однако предпочитала маленькие церкви.

– Надо в Лондоне исповедоваться, – напомнила себе девушка, – в Бромптонской оратории. Я почти год не исповедовалась, с прошлого лета…, – в Риме Лаура не рисковала. За работниками посольства следили люди из контрразведки Муссолини. Формально, священники не могли раскрывать тайну исповеди. Однако, по Латеранским соглашениям, папа получил от Муссолини не только суверенную территорию Ватикана, но и пятьдесят миллионов британских фунтов. Деньги вложили в ценные бумаги, обеспечивающие святому престолу безбедное существование. Прелаты сообщали чернорубашечникам о настроениях прихожан.

Лаура выбрала ноктюрн Шопена. Она часто играла его в Риме, оставаясь одна. Поездки на Капри и в Портофино, полеты в Венецию на личных самолетах поклонников и лыжи в Альпах были работой. За Лаурой ухаживали крупные военные чины, и дипломаты. Она должна была держать уши открытыми, запоминать информацию, полученную в светских разговорах, и передавать сведения в Лондон.

– Дуче подписывает соглашение с Германией, – горько подумала Лаура, – без войны не обойтись…, – она обвела глазами прибранную гостиную. Констанца, в шелке мышиного цвета, устроилась на диване, погрузившись в тетрадь с вычислениями. Тони укладывала в серебряное ведерко бутылки шампанского. Лаура предполагала, что теперь она поедет в Токио. Девушка не знала, как сказать об этом отцу:

– Разберусь. Есть телеграф, в конце концов, есть почта…, – из Рима Лаура писала Джованни аккуратно, каждую неделю.

– Если и Япония присоединится к пакту, – присев рядом с Констанцей, Лаура вынула тетрадь из ее рук, – столкновения не избежать. Британия остается одна, хотя есть французы, чехи, поляки, наши союзники. Американцы не помогут, они не вмешиваются в европейские дела, – Констанца возмутилась: «Я только начала считать!»

– Вечеринки, – со значением сказала Лаура, – устраивают, чтобы танцевать, Констанца. Веселиться…, – она отнесла тетрадь в спальню кузины. Девушка пробормотала: «Я и танцевать не умею».

К облегчению Констанцы, ее никто не приглашал. Вечер она провела на диване, со знакомым юношей, мистером Тьюрингом, соучеником Маленького Джона, обсуждая тензорное исчисление и работы Эйнштейна.