Читаем Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 полностью

– Теперь он привык, мой хороший… – Фаина покачала мальчика, – у бабушки тоже стояли герани, на подоконнике… – в единственной комнатке пристройки, кроме гераней, двух аккуратно заправленных топчанов, и фибрового чемодана с одеждой, больше ничего и не было:

– Посмотрела бы ты на наш сад, в Екатеринославе … – Хая-Голда усадила Фаину на табурет, – у меня все цвело, розы, сирень, шиповник, вишневые деревья… – на участке возвышалась единственная, кривоватая яблоня:

– Не все золото, что блестит… – пожилая женщина перешла на русский язык, – деревце неказистое, но плодов дает столько, что хватает до следующего года… – Фаина еще не видела мужа старушки:

– Реб Яаков на минхе… – деловито объяснила женщина, – потом урок Мишны, Талмуда, вечерняя молитва… – Фаина не знала этих слов, но Хая-Голда говорила на идиш с привычным акцентом:

– Словно я опять в Лозовой, – вздохнула Фаина, – домик маленький, но здесь так спокойно… – она прижалась щекой к щечке мальчика:

– С казахами я не попрощалась, – грустно сказала Фаина, – а ведь они хорошие люди. Хороших людей на свете больше, чем плохих, Исаак Судаков…

На рассвете, проснувшись на дне лодки, Фаина обнаружила себя в зарослях шумящих камышей. Покормив мальчика, наскоро прополоскав пеленки, она соскочила в мелкую воду. Вокруг стояла тишина. Раздвинув камыши, она заметила на горизонте черные точки рыбацких лодок:

– Я рисковала… – призналась Фаина мальчику, – но больше делать было нечего… – услышав об острове, казахские рыбаки что-то пробурчали:

– Туда никого не пускают, – объяснил Фаине бригадир, кое-как говоривший по-русски, – мы и сами те места обходим стороной. Еще в царское время на остров редко кто ступал, вокруг только пустыня… – Фаина никому не хотела рассказывать о госпитале:

– Мне все равно не поверят, – она покачала Исаака, – даже ребецин я только сказала, что бежала из заключения… – старушка не спрашивала, за что сидела Фаина, а девушка не собиралась вспоминать прошлое:

– Что было, то миновало, – сказала она засыпающему Исааку, – но надо еще украсть какой-то паспорт… – казахи не интересовались, как ее зовут, приходится ли она матерью ребенку:

– Мать, конечно, – подумала Фаина, – он сирота. Его родителей, наверное, расстреляли… – жены рыбаков обрядили ее в местное платье и платок. Проспав ночь в кузове пахнущей рыбой полуторки, Фаина оказалась за полтысячи километров от Аральского моря, в центре Казахстана:

– Меня передали с рук на руки колхозникам, так я сюда и приехала… – осторожно поднявшись, девушка помешала кашу:

– Хая-Голда пошла за водой, хотя я ей предлагала помочь. Кашу она варит на козьем молоке, ради меня… – старушка помотала головой:

– Отдыхай, милая. У тебя малыш, ты кормишь… – темные глаза подернулись грустью, – нам с ребе Яаковом Господь оставил только одного ребенка… – в тридцать девятом году Хая-Голда приехала в Казахстан не одна, а с дочерью:

– Фейга была инвалидом, – пожилая женщина помолчала, – у нее в младенчестве случилась болезнь, она плохо ходила… – дочь стариков умерла в один год с ребе Шнеерсоном:

– У них могилы рядом, то есть она в женском ряду лежит… – Хая-Голда рассматривала метрику Фаины, – мы с тобой сходим, к охелю… – Фаина поняла, что так хасиды назвали захоронение ребе Шнеерсона. Муж Хаи-Голды, реб Яаков, был меламедом, в Екатеринославе:

– Он на все руки мастер, – улыбнулась пожилая женщина, – и мезузы пишет, и птицу режет. Лейзера он тоже всему научил… – Лейзера, вышедшего из заключения польского беженца, Фаина тоже пока не видела. Тихо пройдя в комнатку, она устроила мальчика на топчане:

– Ребе, значит раввин. Бабушка так обращалась к меламеду, в Лозовой. Я помню, что у нее тоже висела мезуза на косяке… – Фаина, несмело коснулась пальцами деревянного футляра.

Запинаясь, она рассказала Хае-Голде о харьковском расстреле евреев, о смерти матери и брата. Старушка погладила ее по голове:

– Ничего, милая. Гитлер, да сотрется его имя из памяти людской, мертв, а наш народ жив, и будет жить… – она пощекотала Исаака, мальчик уцепился за ее палец:

– Брис тебе устроим, – пообещала Хая-Голда, – был бы жив рав Леви-Ицхак, он стал бы твоим сандаком… – Фаина вспомнила недовольный голос отца, доносившийся с кухни:

– Это большой риск, милая. Я коммунист, начальник участка. Не все врачи, евреи. Вдруг кто-то донесет, что ребенок обрезан… – мать отозвалась:

– Исаак, не делай из мухи слона. Доктор напишет справку, что операция потребовалась по медицинским показаниям. Даже члены бюро обкома партии обрезают сыновей… – церемонию провели дома, за закрытыми дверями. Фаина посмотрела на мирно спящего мальчика:

– Ему больно будет, – испуганно подумала девушка, – бедный мой. Сенечке дали немного вина, на пальце и он успокоился… – Фаина вспомнила слово, услышанное от меламеда, в Лозовой:

– Мицва, то есть заповедь. Как свечи, как мезуза… – на цыпочках пройдя на кухню, она сняла кашу с огня:

– У бабушки была раздельная посуда. Папа говорил, что это религиозные предрассудки… – потертая эмаль отливала молочной голубизной. Хая-Голда объяснила, что в синагоге устроена мясная кухня:

Перейти на страницу:

Все книги серии Вельяминовы. За горизонт

Похожие книги

Битва за Рим
Битва за Рим

«Битва за Рим» – второй из цикла романов Колин Маккалоу «Владыки Рима», впервые опубликованный в 1991 году (под названием «The Grass Crown»).Последние десятилетия существования Римской республики. Далеко за ее пределами чеканный шаг легионов Рима колеблет устои великих государств и повергает во прах их еще недавно могущественных правителей. Но и в границах самой Республики неспокойно: внутренние раздоры и восстания грозят подорвать политическую стабильность. Стареющий и больной Гай Марий, прославленный покоритель Германии и Нумидии, с нетерпением ожидает предсказанного многие годы назад беспримерного в истории Рима седьмого консульского срока. Марий готов ступать по головам, ведь заполучить вожделенный приз возможно, лишь обойдя беспринципных честолюбцев и интриганов новой формации. Но долгожданный триумф грозит конфронтацией с новым и едва ли не самым опасным соперником – пылающим жаждой власти Луцием Корнелием Суллой, некогда правой рукой Гая Мария.

Валерий Владимирович Атамашкин , Колин Маккалоу , Феликс Дан

Проза / Историческая проза / Проза о войне / Попаданцы