Величайшая любовь

– Рассказывать нечего. На самом деле ничего особенного не произошло. Меня просто не пустили к дяде, вот и все. – Он сел и начал стягивать сапоги.

Джорджия тотчас наклонилась, чтобы помочь мужу. Он посмотрел на нее с удивлением, но возражать не стал и даже вытянул перед собой ногу, позволяя ей стащить сапог.

– Спасибо, – сказал он с улыбкой. – Ловко у тебя получается…

– Багги никогда не мог сам снять сапоги, – пробормотала в ответ Джорджия. – Вот и наловчилась…

– Почему? – спросил Николас. – Почему не мог сам снять?

– Откуда мне знать? – Джорджия пожала плечами. – Возможно, они были ему тесноваты. Но скажи, почему тебе не позволили увидеть дядю?

– Жаклин так приказала – вот почему. То есть все по-прежнему…

– Знаешь, Николас, я не собираюсь совать нос в чужие дела, но я бы поняла ситуацию лучше, если бы знала, из-за чего вы с дядей поссорились.

Он со вздохом пожал плечами.

– Ох, это долгая история.

– Я никуда не тороплюсь.

С минуту Николас колебался, потом, снова вздохнув, проговорил:

– Хорошо, Джорджия. Полагаю, ты имеешь право это знать. Но сначала мне придется рассказать тебе предысторию. Мы с дядей всегда были очень близки. Разумеется, у нас имелись определенные разногласия, но до серьезного конфликта не доходило. Ну, а потом… Я был в отъезде, когда мой дядя женился на Жаклин. Я не встречал ее прежде, но, вернувшись домой шесть месяцев спустя после их свадьбы, почти сразу понял, что дядя совершил серьезную ошибку. Жаклин вскружила ему голову и готова была воспользоваться этим. Однако она тотчас поняла, что я раскусил ее и что ни о какой приязни между нами не могло быть и речи.

– Неудивительно… – с усмешкой пробормотала Джорджия. – Так что же произошло потом?

– Так вот, Жаклин сразу почувствовала угрозу, – продолжал Николас. – Думаю, опасалась, что я стану настраивать дядю против нее и что в конце концов она утратит свою власть над супругом. И она сочинила отвратительную историю, в которой представила меня пьяницей и распутником. Более того, ей удалось убедить моего дядю в том, что все это – правда. В общем, и меня, и дядю обвели вокруг пальца. Возможно, именно эта лживая история и стала причиной его болезни.

– О, Николас, какой ужас! – воскликнула Джорджия. – Но неужели, зная тебя, твой дядя мог поверить клевете? И что заставило тебя вернуться домой спустя столько лет? Болезнь дяди?

– Нет, я не знал, что он болен. Дядя написал мне короткое письмо, в котором просил вернуться. Полагаю, он осознал свою ошибку, но, скорее всего, я об этом никогда не узнаю. Тем же вечером его хватил удар, и с тех пор его состояние не улучшилось. Наш старый слуга считает, что в результате апоплексического удара его мозг был серьезно поврежден. Дядя никого не узнает и не двигается.

– В самом деле? – со вздохом пробормотала Джорджия. – Может быть, помогут подходящие травы?..

– Ох, Джорджия, поверь, мы ничего не можем сделать. К нему никого не пускают, даже доктора. А нам с тобой уж тем более будет отказано. Таков приказ Жаклин, и похоже, в Рэйвенсволке никто не осмелится его нарушить.

– Как жаль…

– Конечно, жаль. Но хватит об этом. Прошлое – это прошлое, и лучше оставить его в покое.

– Но ты был так расстроен… И ты не можешь похоронить свои чувства, ведь так же?

Николас немного помолчал, потом, пожав плечами, проговорил:

– Дело вовсе не в чувствах, дорогая. Думаю, у всех нас есть свои собственные тролли. И мой оказался чуть сильнее… Но хватит об этом. Лучше расскажи, как прошел день и как вел себя Сирил.

– Так же, как и утром. Весь день молча бродил угрюмый и чем-то обиженный. Слава богу, он в какой-то момент унес свое настроение в лес, заготовив нам целую кучу дров для камина и плиты.

Николас кивнул.

– Это хорошо. Мне жаль, что с ним так сложно, Джорджия, в самом деле жаль. Но я думаю, он изменится к лучшему.

– Надеюсь. Я понимаю, что должна посочувствовать ему, потому что он определенно несчастлив. Но Сирил – словно эгоистичный и злой ребенок, который всех выводит из себя. Множество раз в течение дня я давала себе обещание, что не буду из-за него раздражаться, но все мои благие намерения очень скоро разбивались об открытую неприязнь твоего кузена. – Джорджия улыбнулась. – Спасибо за яблоко.

– Не за что! – Николас тоже улыбнулся. – А теперь извини меня. Я хочу переодеться к ужину. Через пять минут спущусь.

– Да-да, конечно! – закивала Джорджия, вставая. – Я, пожалуй, загляну на кухню и посмотрю, все ли в порядке у Лили. Она хорошая девушка, но за ней нужен глаз да глаз. На ужин снова кролик, но я использовала твое яблоко, чтобы подсластить соус. Надеюсь, ты не против.

– Против? Конечно, нет! Надеюсь, Бинкли привезет из Хоршэма говяжий бок. Молю Бога, чтобы он об этом не забыл. А впрочем… Зная Бинкли, я почти уверен: помощь Господа ему не понадобится. Мы устроим настоящий пир! Черт, я уже ощущаю чудесный вкус говядины, приготовленной на углях. Поверь, я ни в коей мере не умаляю твоих кулинарных способностей, но кролик пять дней в неделю бросит вызов самому неуемному аппетиту.