Величайшая подводная битва. «Волчьи стаи» в бою

Уничтожение двух вспомогательных крейсеров в этом полном драматизма бою и повреждение транспорта стало возможно не только благодаря мастерству и храбрости командира U-99 и всего экипажа. Кречмеру, безусловно, помогли ошибки командиров английских кораблей. А наличие радиолокаторов на вспомогательных крейсерах и самолете «Сандерленд» вообще сделал бы этот расстрел невозможным.

Кречмер записал на свой счет еще 30 тысяч тонн уничтоженного тоннажа, хотя «папаша Карл» пожурил его за «превышение всяких норм израсходованных торпед».

Гитлер, узнав о новой удаче подводного аса, пожелал с ним встретиться и лично наградить. За обедом в рейхсканцелярии фюрер спросил своего гостя, чем он может помочь военно-морскому флоту. С прямотой, присущей ему, Кречмер ответил: «Дайте нам воздушную разведку, чтобы мы своевременно обнаруживали конвои, а самое главное, подводные лодки, как можно больше подводных лодок». Дёниц добивался этого с первых дней войны.

Глава 8 Охота на «волков»

Мрачная тень страшных потерь в Атлантике ножом гильотины повисла над Британией. Советники премьер-министра по экономике Фредерик Линдерманн и блестящий экономист Дональд Мак-Дугалл каждую пятницу докладывали Черчиллю данные, собранные статистическим отделом. В первые месяцы 1941 года цифры едва не ввергали премьера в состояние прострации: до войны импорт продовольствия и сырья без учета нефти приближался к 60 миллионам тонн в год, в 1940 году он упал до 45,4 миллиона тонн, а в 1941 году до 30,5 миллиона тонн. «Эти данные грозили потенциальным удушением нашей страны, — вспоминал те дни Мак-Дугалл, — существовал риск, что наш им порт упадет до самого низкого уровня и нам в итоге придется урезать продовольственные пайки настолько, что боевой дух англичан будет существенно подорван».

Мастер образного слова, У. Черчилль писал в начале 1941 года: «Можно понять водолаза, находящегося на морской глубине, когда его жизнь зависит от поступления воздуха по специальному шлангу. Как он будет чувствовать себя, если жадная стая акул попытается этот шланг перегрызть?.. В какой степени зло германских подводных лодок может сократить наш импорт и судоходство?»

До войны в Великобританию ввозили около 22 миллионов тонн продовольствия в год, что составляло около 50 % мяса, 87 % зерновых, 85 % сахара, потребляемого в стране. К ноябрю 1940 года импорт продовольствия упал до 12 миллионов тонн в год.

Англичане ввели тотальную экономию во всем. Книжка с разноцветными талонами на продукты питания стала играть главную роль в выживании населения. Возникли очереди у дверей овощных и мясных магазинов. Еще в январе 1940 года появились талоны на ветчину, масло и сахар, через полгода — на чай и маргарин, а к 1941 году — практически на все продукты. Куриное яйцо превратилось в деликатес.

А военная промышленность требовала стали, алюминия, кожи, хлопка, электроэнергии; армии, флоту, авиации необходимо было топливо. Титаническими усилиями кабинету Черчилля и предпринимателям удалось не допустить краха промышленности. На помощь пришла Америка. «Если Британия падет, все американцы будут жить под дулом пистолета, — сказал президент Рузвельт в обращении к нации 29 декабря 1940 года. — Мы должны производить корабли и всевозможные виды вооружений, бросив на это все наши силы и энергию. Мы должны стать великим арсеналом демократии! Британии будут предоставлены все необходимые средства».

«Президент решительно настроен на то, чтобы мы вместе довели эту войну до победного конца», — сообщил Черчиллю личный представитель Рузвельта вначале 1941 года. Это радовало. Но был океан, в котором хозяйничали субмарины немцев.

Вред, причиненный конвоям в Атлантике, невозможно было восполнить. 10 февраля в Адмиралтейство поступила информация о комбинированном ударе подлодок и самолетов Люфтваффе по конвою HG-53, прорывавшемуся в Англию из Гибралтара. За три дня на дно пошли 13 транспортных судов. Могли ли дела обстоять еще хуже?

26 февраля 1941 года личный секретарь Черчилля Джон Колвилль узнал об очередном разгроме конвоя. Он решил не портить с утра настроение Черчиллю. Но у того был особый нюх на подобные происшествия, премьер буквально кожей ощущал беду: «В три часа ночи он прямо спросил меня, есть ли какие-нибудь известия из Адмиралтейства, и мне пришлось рассказать всю правду», — вспоминал Колвилль. Черчилль мрачно молчал. «Это так прискорбно…», — пролепетал секретарь. «Прискорбно! — воскликнул Черчилль. — Да это просто ужасно! Если дела пойдут так и дальше, нам конец».