Величайшая подводная битва. «Волчьи стаи» в бою

«Как назло, мы вышли в то место, где два эсминца атаковали U-100, — вспоминал Фолькмар Кёниг. — Только представьте: огромная Атлантика. Мы там были, как иголка в стогу сена. Вахта на мостике оказалась невнимательной. Совершено внезапно вахтенный офицер увидел эсминец прямо по курсу лодки и объявил тревогу… Мы погрузились, а вахтенный офицер получил нагоняй от командира». «На вахте стоял Петерсен, старший офицер U-99, слава богу, не я. Кречмер потом все время ругал егоза небрежность», — вспоминал фон Кнебель. Как выяснилось позже, на эсминце сначала даже не заметили подлодку, но, как только она нырнула под воду, была тут же обнаружена гидроакустикой «Уокера». Кёниг вспоминал, что, когда посыпались глубинные бомбы, «все приборы вышли из строя. Вырубился свет. На центральном посту работал один-единственный глубиномер, и вахтенный офицер громко сообщал показания прибора. Лодка погружалась все глубже и глубже. Фон Кнебель объявил, что она уже достигла глубины 100 метров. Воцарилась гробовая тишина… Еще одна секунда, и корпус лодки затрещит, как яичная скорлупа. Помню, как в центральном посту офицер, ответственный за системы всплытия и погружения, побледнел и сказал командиру: „Все! Нам конец! Лодка на поверхность не поднимется“. U-99 погружалась все глубже, несмотря на то что в балластные цистерны подавался воздух. А потом командир сказал: „Ну! Давай. Давай…“ Он сохранял полное самообладание и был абсолютно хладнокровен». Официально предельной глубиной погружения подлодок VII серии считались 150 метров. «У-бот» Кречмера «провалился» до отметки 250 метров! А затем началось всплытие…

Оказавшись на поверхности под градом снарядов, немцы не оказали никакого сопротивления, да этого и нельзя было требовать от людей, только что вернувшихся с того света. Кёниг вспоминает: «Наш командир попросил фонарик, после чего обменялся с англичанами световыми сигналами. „Пожалуйста, спасите моих людей. Лодка серьезно повреждена“, — передал он. На это британец ответил: „Не топите лодку“. Судя по всему, англичане хотели ее захватить».

Прежде чем покинуть лодку, Кречмер послал радиограмму в штаб подводного флота: «Глубинные бомбы. Два эсминца. 53 000 тонн. Лодка потоплена. Хайль Гитлер! Кречмер». Шифровать уже не было времени, и радиограмму отправили открытым текстом. Когда лодка стала уходить под воду, «Молчун Отто» успел затянуться сигаретой и скомандовал: «Всем за борт!» «Мы плыли неизвестно куда, — вспоминал Кёниг. — В такой ледяной воде устаешь сразу, и очень хочется спать. А потом ты просто умираешь. Но я очнулся, когда мне в лицо ударил свет прожектора. Я оказался у борта английского эсминца».

«Уокеру» удалось выловить из моря 40 членов экипажа U-99, трое утонули. Макинтайр вспоминал: «Последним, кого мы подняли на борт, был, очевидно, командир, если судить по фуражке, плотно сидевшей на его голове… Скоро мы обнаружили, что захватили в плен действительно солидную фигуру. Этим командиром оказался Отто Кречмер, „обладатель Рыцарского креста с Дубовыми листьями и лидер по объему потопленного тоннажа“. Командир эскортной группы обнаружил, что на шее Кречмера висит великолепный цейсовский бинокль и тут же завладел им, как военным трофеем. Впрочем, Кречмер не обиделся. Вскоре он обратил внимание на эмблему „Уокера“ — подкову, нарисованную на надстройке эсминца». Макинтайр писал в своих мемуарах: «Повернувшись, он (Кречмер) заметил: „Какое странное совпадение! Моя лодка тоже плавала под символом подковы, правда, она висела концами книзу“». Англичане объяснили пленному асу: «По нашему убеждению, подкова, подвешенная концами вверх, приносит удачу в сражении, и в нашем с вами случае это, кажется, истинная правда». Кречмеру оставалось лишь печально усмехнуться в ответ.