Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы

На сцену выступает Илиодор, сообразивший, что пришло время переметнуться в стан врагов и хулителей Распутина. И он разражается яростным памфлетом под названием «Гришка», написанным, надо отдать ему должное, очень ярко. Существуют предположения, что в написании памфлета принимал участие известный в ту пору драматург, публицист и литературный критик Амфитеатров.

Но прежде, еще до публикации памфлета, решено было вынудить Григория раскаяться, признать свои грехи и навсегда оставить дворец. На Ярославском подворье, где жил епископ Гермоген, собралась компания в составе самого Гермогена и, конечно, Илиодора, присутствовали также журналист-черносотенец Родионов и Митя Козельский, обиженный тем, что Распутин затмил его при дворе. Распутина обманули, Илиодор сказал, что с ним желает увидеться и побеседовать Гермоген. Распутин полностью доверял Илиодору, так что ничего не заподозрил и спокойно поехал на встречу. И только поздней, уже на самом подворье, начал о чем-то догадываться — его встретили издевками, но поздно — пути назад не было, вырваться и убежать невозможно — в дверях стоял «друг» Илиодор, человек огромного роста, с пудовыми кулаками. Случившееся далее сам Илиодор описывает так: «Исторический час наступил. Гермоген, я и все свидетели собрались в парадную комнату. «Старец» сел на большой диван. Митя, прихрамывая и помахивая отсохшею рукою, ходил взад и вперед около Григория. Все молчали. А потом произошло нечто невероятное, смешное, но в то же время и ужасное. Митя с диким криком: «А-а-а! Ты — безбожник, ты много мамок обидел! Ты много нянек обидел! Тыс царицею живешь! Подлец ты!» — начал хватать «старца». Распутин попятился назад к дверям, а Митя, тыкая ему пальцем в грудь, еще громче, еще неистовее кричал: «Ты с царицею живешь! Ты — антихрист!» И тогда Гермоген в облачении епископа взял в руку крест и сказал: «Григорий, пойди сюда!..» Распутин приблизился к столу… трясясь всем телом, бледный, согнувшийся, испуганный. Гермоген, схватив «старца» кистью левой руки за череп, правою начал бить его крестом по голове и страшным голосом кричать: «Дьявол! Именем Божьим запрещаю тебе прикасаться к женскому полу. Запрещаю тебе входить в царский дом и иметь дело с царицей, разбойник! Как мать в колыбели вынашивает своего ребенка, так и Святая Церковь своими молитвами, благословениями, подвигами вынянчила великую святыню народную — самодержавие царей. А теперь ты, гад, губишь, разбиваешь наши священные сосуды — носителей самодержавной власти. Побойся Бога, побойся этого животворящего креста!»»

Епископ Гермоген бил Распутина по голове крестом, журналист Родионов воинственно размахивал над головой перепуганного Григория саблей, слабоумный Митя Козельский яростно царапал лицо ногтями, Илиодор пинал сапогами и, по слухам, потрясал в воздухе портновскими ножницами, грозясь оскопить распутника и мерзавца. Распутин пришел в ужас от всех проклятий и угроз, и ему не оставалось ничего другого, как каяться, целовать крест и клясться во дворец больше не ходить и немедленно уехать из Петербурга.

Но, едва добежав до дома, он тут же позабыл вырванные у него обещания и написал донос царице. Это его письмо-донос вызвало во дворце возмущение, и на головы участников «заговора» против Распутина обрушилась царская кара — Илиодора и Гермогена постановлением Синода сослали: первого отправили в пустынь, второго — в дальний монастырь с запрещением показываться в Царицыне и Петербурге. Но Илиодор и Гермоген осмелились не подчиниться. Напротив, они раздули скандал, выступили в печати с грозными обличениями, раздавая журналистам всех мастей многочисленные интервью с пикантными «подробностями» из жизни Распутина.

Именно в это время был опубликован памфлет бывшего верного друга Илиодора «Гришка», в котором затейливо переплетались правда и ложь. В памфлете описывались и расписывались непотребные похождения «старца». Илиодор даже отправил в одну из газет украденные им личные письма царицы и дочерей к Распутину. Весь тираж газеты, как и следовало ожидать, арестовали, но адская машина травли Распутина уже закрутилась, и остановить ее было невозможно. Тибетский лекарь Бадмаев, лечивший Распутина, но не друживший с ним, делает так, что памфлет попадает в Думу. Вот что пишет сам Бадмаев: «Я показал «Записку» моему старому пациенту Протопопову. Он попросил у меня разрешения ознакомить с ней Гучкова и Родзянко. Обязался не использовать ее, но нарушил».

Товарищ председателя Государственной думы Протопопов дал прочесть «Записку», в которой был изложен памфлет, Гучкову. И понеслось: город наводнили отпечатанные на гектографе копии памфлета, там же приводились письма Александры Федоровны и царевен. В текстах писем царевен не было ничего предосудительного, если отвлечься от того, что само существование переписки членов императорской семьи с имеющим скандальную славу Распутиным выглядело шокирующим фактом.