Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн

Ее общение с Джоном Кеннеди, который только что был избран президентом США, зашло так далеко, что Монро буквально потеряла голову: она всерьез считала, что тот разведется с Жаклин и женится на ней. То, что это невозможно, — Джек, во-первых, католик, а во-вторых, разведенному не место в Белом доме, — не приходило ей в голову. «В конце концов, какие шансы были у этой выскочки выйти замуж за величайшего в мире спортсмена Джо Ди Маджио? — позже рассуждал продюсер Джин Аллен. — Но она это сделала. А могла ли она даже мечтать о величайшем в мире писателе Артуре Миллере? Но она и его добилась. Держа в уме все эти достижения, станете ли вы так уж категорично отрицать возможность того, что Мэрилин стала бы Первой леди, если бы все сложилось так, как ей хотелось?» А Мэрилин хотелось надежного мужа, который бы смог оградить ее от всех проблем, большую дружную семью, как у Кеннеди, и ребенка — после четырех выкидышей и множества абортов она все еще мечтала о детях. Известно, что Джек встречался с Мэрилин на борту своего самолета, в спецномерах отелей Beverly Hillsи Carlisle, на виллах своих друзей; причем иногда к Мэрилин присоединялись ее подруги. Друзья, особенно Фрэнк Синатра, которые поначалу сделали все, чтобы она сошлась с Джеком, теперь наперебой предупреждали Монро не связываться с Кеннеди, потому что президент — это совсем не то, что сенатор. Сразу после инаугурации Джек одного за другим бросал близких ему людей, как бы сильно ни был им обязан, лишь бы они не бросили тень на его репутацию, — одним из первых пострадал Синатра, ранее лучший друг, а ныне «нежелательная персона, связанная с криминальными элементами». Но Мэрилин никого не слушала. Она была непоколебимо уверена в силе своей женской привлекательности — в сущности, это было единственное, в чем она была уверена. В качестве хозяйки Мэрилин появилась на одной из закрытых вечеринок Кеннеди, а в апреле произвела фурор своим появлением на официальном банкете Демократической партии: Мэрилин в сверкающем платье, демонстрирующем каждый изгиб ее тела, и изумрудных серьгах — подарке Синатры — затмила всех. «Об обеде забыли, музыкантов никто не слушал, — рассказывал один из гостей той вечеринки, — все смотрели только на Мэрилин». Апогеем их романа стало появление Мэрилин 19 мая 1962 года на гала-представлении в честь сорокапятилетия Джона Кеннеди.

Однако это появление дорого стоило Монро. В это время она снималась в фильме с многообещающим названием «Что-то должно случиться», играя роль потерявшейся женщины, явившейся после многолетнего отсутствия как раз в день новой свадьбы своего супруга. Режиссером был назначен Джон Кьюкор, которого Мэрилин после совместной работы над «Давай займемся любовью!» возненавидела, решив, что он специально издевается над нею. По недоснятому материалу трудно сказать, чем бы был этот фильм, если бы его смогли закончить, — известно лишь, что это была бы первая картина, где Мэрилин появляется на экране обнаженной. Видимо, просто Монро студии было недостаточно — после провала «Неприкаянных» там сочли, что зрителей привлечет в кинозалы только подобная «клубничка». Рекламные снимки нагой Монро в бассейне уже были напечатаны во всех газетах. Хотя 4 марта 1962 года ей вручили «Золотой глобус» как «лучшей актрисе в мире 1961 года», студия не была больше уверена в способностях Мэрилин привлекать внимание зрителей. Ее знаменитый «зовущий» взгляд погас; теперь в ее глазах были грусть и отчаяние. Но кинокомпания 20th Century Foxнуждалась в Монро: в то время после нескольких дорогостоящих — и провалившихся — постановок студия была на грани банкротства, а Монро все еще могла собрать нужную кассу. Было жизненно важно, чтобы эта картина принесла прибыль. Памятуя о неуравновешенном характере Мэрилин и ее постоянных срывах, в ее контракте был прописан запрет отлучаться со съемок без особого разрешения — и такого разрешения ей не дали. Наоборот — руководство студии пообещало, что ее уволят, если она покинет Голливуд.

Она запаниковала, но Роберт Кеннеди, любимый брат президента и генеральный прокурор страны, обещал все уладить. Монро все-таки приехала — простуженная, с больным горлом, напичканная таблетками, пьяная от страха. Но когда она появилась на сцене Медисон-Сквер-Гарден, зал ахнул. Она скинула белое меховое манто и осталась в знаменитом шелковом платье от Жана Луи, расшитом серебристым бисером по бежевой ткани, — в свете прожектора казалось, что блестит обнаженное тело. Кеннеди чуть не хватил удар — сначала от злости, затем от восхищения. Мэрилин пропела «С днем рождения, мистер президент!», и Кеннеди, поднявшийся к ней на сцену, сказал: «После того, как мне спели „с днем рождения“ так очаровательно и искренне, я могу уходить в отставку».