Величайший блеф. Как я научилась быть внимательной, владеть собой и побеждать

Нас проводят к столику внутри. Зал полон. Слева от меня окно. Справа за столиком ужинают мать и дочь, только что закупившиеся нарядами из последнего лукбука Vogue. Одинаковые выпрямленные светлые волосы, одинаковые накрашенные губы – такой оттенок красного как-то называется, но это уже за пределами моей журналистской эрудиции. Их кожа излучает одинаковое золотистое сияние. Они говорят по-русски. Ну конечно. Мне хватило сорока восьми часов, чтобы осознать, что русская речь звучит тут чаще французской. Уловив, о чем беседуют мать и дочь, я стараюсь забыть, что понимаю по-русски. Кажется, их папа ввязался в какой-то не вполне законный бизнес. Я делаю свой лучший покер-фейс и утыкаюсь в меню.

– Эрик! – громогласно окликает кто-то.

Я поднимаю голову и вижу, что к нашему столику, улыбаясь, направляется крупный мужчина.

– Как здорово, что ты вернулся, – он приветственно обнимает Эрика. – Прости, мы уже уходим, а то я бы пригласил вас за наш столик.

Я вижу за его спиной еще одного улыбающегося крупного мужчину.

– Привет, Фалафель! – Эрик встает из-за стола. – Не знал, что вы в городе!

Они втроем наскоро обсуждают, как у кого дела, и двое веселых незнакомцев, смахивающих друг на друга и на Мостела Зеро[37], уходят.

– Ужин с меня! – кричит на прощанье один из них – не тот, кого Эрик назвал Фалафелем, а другой. – Обязательно закажи пасту с омарами, пальчики оближешь!

– Это был Слобо, – объясняет мне Эрик. – Именно он мне когда-то и показал это место. Думаю, он тут каждый вечер ужинает. А о Фалафеле ты, наверное, слышала. Я его еще по нардам знал.

Ну, конечно же, Фалафель. Стоило Эрику упомянуть нарды, и я наконец понимаю, почему прозвище показалось мне знакомым. Я читала материал о нем в “Нью-Йоркере” несколько лет назад. Бездомный гений нард, покоривший мир, начав с Вашингтон-Сквер. Похоже, в этом мире у каждого есть прозвище.

– Точно, это он. Потрясающий человек. Думаю, вам с ним стоит поговорить, тебе понравится. Не знал, что он вернулся в Монте-Карло.

Приносят нашу еду: красиво оформленный салат с мясом омара и авокадо, а также пасту с мясом омара и помидорами, которые мы обещали Слобо непременно заказать. Эрик рассказывает мне о своих друзьях из мира нард. Похоже, сами они здорово дегенят – он рассказывает о множестве пари, которые они заключали когда-то, в том числе на то, что похудеют, пополнеют и множество промежуточных вариантов (варианты, как выясняется, были такие: что есть, как есть, когда есть, когда есть кому-то еще, когда и как ходить в туалет – например, в одном пари туда требовалось ходить только вприпрыжку, и игрока дисквалифицировали на турнире, потому что он предпочел пописать в бутылку).

– Кстати, о пари, я хотела тебя кое о чем спросить…

Я имею в виду одну странную игру, а может и не игру. Накануне, когда у меня был перерыв, я шла проведать Эрика мимо столов хайроллеров и случайно услышала их разговор. Игроки выкрикивали какие-то числа, кажется, пытаясь угадать расстояние от Земли до Юпитера. Я пытаюсь объяснить, как могу, и Эрик, к счастью, быстро понимает, о чем я.

– А, это называется “Что думает Лодден”, – говорит он. – Отличная игра, очень здорово тренирует мышление. Тебе понравится.

Эту забаву придумали в середине 2000-х два профессиональных игрока, когда заскучали во время игры в покер, транслировавшейся по телевидению. Фокусник и Унабомбер – Антонио Эсфандиари и Фил Лаак (первый получил прозвище в честь прошлого ремесла, второй из-за любви надвигать на глаза капюшон худи и носить темные очки) – быстро придумали новое развлечение[38]. Кроме них за столом сидел Джонни Лодден, профессиональный покерист из Норвегии, с которым оба дружили. Идея была в том, чтобы по очереди задавать ему вопросы – и делать ставки на то, что он ответит. Потом Лодден говорил ответ, и тот игрок, чья догадка оказалась ближе, выигрывал раунд. Игра имела успех, и вскоре уже по всему миру игроки ставили от пары долларов до нескольких тысяч.

Прелесть “Что думает Лодден” в том, что совершенно не важно, каков правильный ответ на заданный вопрос. Игра строится на восприятии и психологии: не сколько это на самом деле, а сколько это, по мнению Лоддена (или любого другого человека, оказавшегося в той же роли), – и кто – вы или ваши соперники – лучше угадает, как он думает. В некотором смысле, эта игра передает суть не только покера, но и любого акта человеческого общения: насколько хорошо у вас получится угадать, каким видит мир ваш оппонент, – и действовать в соответствии с этой догадкой? Не забывайте: не важно, каковы факты. Важно субъективное представление о них и ваше умение под него подстроиться.

В популярном телешоу “Покер после полуночи”, где профессиональные покеристы участвуют в дорогих кэш-играх, однажды показали, как два выдающихся игрока Фил Айви и Дойл Брансон сыграли раунд в “Что думает Лодден” на десять тысяч долларов.

– Я бы поспорил, сколько лет Клинту Иствуду, – сказал Дойл, положив начало игре.

Даниель Негреану вызвался быть Лодденом. Когда он определился с ответом и зафиксировал его, настало время догадок.