Величайший позор Британии. От Дюнкерка до Крита. 1940—1941

Король Леопольд, являясь фактически главнокомандующим бельгийской армией, играл в ее судьбе двойную роль. Первую из них здесь нет необходимости рассматривать в деталях. Скажем только, что Бельгия еще до войны решила придерживаться политики вооруженного нейтралитета. Нереальность такой политики сегодня очевидна — но в то время и сами бельгийцы и их король верили в нее и продолжали придерживаться ее перед лицом угрозы со стороны Германии в период с сентября 1939 по май 1940 года. Только тогда, когда немцы перешли бельгийскую границу, бельгийцы обратились к союзникам за помощью, до этого же не делалось никаких шагов по установлению сотрудничества.

Второе, в чем сказывалось влияние короля Леопольда, было связано с состоянием бельгийской армии.

Бельгийская армия, как заявил сам Леопольд Горту через сэра Роджера Кейса, «существовала только для обороны; у нее не было ни танков, ни самолетов, и она не была ни обучена, ни снаряжена для наступательных операций».

Слабости этой армии были во многом аналогичны слабостям французской армии. Она была предназначена для стабильной обороны границы, которая хотя и не имела своей линии Мажино, но была укреплена в отдельных местах мощными современными оборонительными сооружениями.

Когда 10 мая немцы захватили важнейшие мосты, разгромили с помощью прекрасно проведенной воздушно-десантной операции мощную крепость Эбен-Эмаль и прорвались через укрепления, бельгийская армия была ознакомлена с планом «Д». Как повлияло на сроки отступления бельгийской армии сообщение о том, что войска союзников занимают линию обороны в ее тылу, определить невозможно — но вполне очевидно, что эта армия уже смотрела назад, как только крепость Эбен-Эмаль пала. Отход бельгийцев на линию Антверпен — Лувен был совершен в высоком темпе и намного раньше срока, который предполагался французским верховным командованием. Однако быстро освоившись и закрепившись на этой линии, бельгийская армия с большим успехом начала свои операции в общей системе обороны союзников.

Следует помнить, что, являясь армией стабильной обороны, бельгийская армия опиралась на крайне слабую, неорганизованную систему транспорта и снабжения. Однако когда 16 мая началось отступление с рубежа реки Диль, бельгийцы не отставали от темпов отступления союзников, несмотря на недостаток транспорта. При этом возникали неизбежные недоразумения, временами терялся контакт между войсками, но все это происходило уже в рамках общих операций союзнических войск.

Постепенно отходя, бельгийская армия заняла линию обороны на реке Лис как вполне боеспособная составная часть военной машины союзников. В ночь на 23 мая она окончательно остановилась и заняла 100-километровый фронт обороны от Менен через Экло до моря, то есть примерно в полтора раза больший, чем предусматривалось по плану «Д» в начале кампании.

Хотя бельгийская армия находилась в боевом соприкосновении с немцами в течение большей части этого периода, боевые действия, надо сказать, не были тяжелыми. Только на одном участке фронта отступления бельгийской армии, когда она была на рубеже реки Шельды, интенсивность боевых действий заметно возросла.

24 мая, т.е. на следующий день после завершения выхода на рубеж реки Лис, на южном участке линии обороны бельгийцы испытывали уже сильное давление противника, а на стыке своих войск с войсками английских экспедиционных сил они несли значительные потери.

Лорд Горт хорошо знал как сильные, так и слабые стороны бельгийской армии и был полностью осведомлен о размахе немецкого наступления на ее фронте. 20 мая Роджер Кейс, представлявший английское правительство при бельгийском верховном командовании, доложил об обстановке на фронте бельгийской армии. К тому времени она сдала противнику более трех четвертей территории Бельгии, включая столицу и наиболее крупные города, что не могло не оказать своего влияния на моральный дух войск. Она была отброшена не на оборудованный театр, а на приморскую пустошь, не имевшую никакой военной промышленности. Вследствие этого снабжение боеприпасами было сокращено до минимума. У нее не было других источников снабжения, и не было морского флота, которым можно было бы обеспечить это снабжение. Наконец, вдобавок ко всему на последнем клочке бельгийской территории сгрудились массы беженцев, двигавшихся впереди отступающих войск. Запасов продовольствия в этом районе оставалось не более чем на две недели.

Поведение короля Леопольда в этих условиях было вполне разумным. Он заявил, что у него нет никаких оснований предполагать, что английское правительство согласится поставить под угрозу само существование своих десяти дивизий ради поддержания контакта с бельгийской армией.

В сущности это было первым предупреждением со стороны Леопольда. На совещании в Ипре, состоявшемся на следующий день, это предупреждение получило дальнейшее подтверждение. К концу совещания у Горта уже не оставалось ни иллюзий в отношении мощи бельгийской армии, ни уверенности в ее способности отойти на рубеж реки Изер в соответствии с требованием Вейгана.