Величие и ограниченность теории Фрейда

Несмотря на все это, Фрейд писал в «Новых вводных лекциях», что новая теория «заменила» теорию либидо, и в тех же лекциях (и в другой работе) подтвердил, что сексуальный инстинкт и Эрос — одно и то же. Он писал: «По нашей гипотезе, имеются два существенно разных класса инстинктов: сексуальный инстинкт, трактуемый в наиболее широком смысле, — Эрос, если вы предпочитаете такое название, — и инстинкт агрессии, целью которого является разрушение». Или в «Очерках психоанализа»: «Вся наличная энергия Эроса… впредь мы будем говорить о ней, как о „либидо“». Иногда он отождествлял Эрос с сексуальным инстинктом, а также с инстинктом самосохранения — что было вполне логично после того, как он пересмотрел первоначальную теорию и стал считать изначальных противников, инстинкт самосохранения и сексуальный инстинкт, принадлежащими к либидо. Однако, ставя временами Эрос и либидо рядом, Фрейд выразил несколько иные воззрения в своей последней работе, «Очерках психоанализа». Он писал: «Основная часть того, что мы знаем об Эросе — т. е. о его представителе, либидо, — получена благодаря изучению сексуального функционирования, которое фактически, по господствующим взглядам, даже если не согласуется с нашей теорией, соответствует Эросу». Если судить по этому утверждению, то, вопреки цитированному ранее, Эрос и сексуальность не совпадают друг с другом. По-видимому, Фрейд здесь имел в виду то, что Эрос есть «изначальный инстинкт» (сверх инстинкта смерти), а сексуальный инстинкт — его единственный представитель. Здесь он фактически возвращается к взглядам, изложенным в «По ту сторону принципа удовольствия». В примечании к этой работе он указал, что сексуальный инстинкт «трансформировался для нас в Эрос, который силится собрать воедино и удержать как целое все части живой субстанции. То, что обычно называют сексуальным инстинктом, мы полагаем частью Эроса, направленной на внешние объекты».

Однажды Фрейд даже сделал попытку указать, что это новое представление о сексуальности «никоим образом не тождественно идее порыва противоположных полов друг к другу или стремления к приятным ощущениям на гениталиях; оно имеет существенно больше сходства с всеобъемлющим и всеохраняющим Эросом из „Пира“ Платона». Истинность первой части этого утверждения очевидна. Фрейд всегда полагал сексуальность чем-то более широким, чем генитальная сексуальность. Однако же трудно понять, на каком основании он объявил, что его прежнее понятие сексуальности перекликается с образом Эроса у Платона.

Прежняя теория сексуального полностью противостоит теории Платона. По Фрейду, либидо — начало мужское, и оно не аналогично женскому половому началу. Фрейд был особо привержен идее патриархата, и под таким углом зрения женщина не выглядела равной мужчине, а была изуродованным, кастрированным мужчиной. Самая же суть Платонова мифа в том, что мужчины и женщины — единое целое, и когда оно разделяется на две половины (причем, конечно же, подразумевается, что эти половины равноценны), то образуются две полярности, наделенные стремлением слиться вновь.

Единственной причиной попытки Фрейда истолковать прежнее понятие либидо в свете Платонова мифа об Эросе могло быть желание избежать разрыва между двумя воззрениями — даже ценою очевидного искажения старой теории.

При осмыслении же инстинкта смерти Фрейд столкнулся с трудностями в отношении инстинктивной природы изучаемого феномена. Как указал Фенихел, инстинкт смерти нельзя называть «инстинктом» в терминологии нового подхода к этой теме, впервые изложенного в «По ту сторону принципа удовольствия» и проходящего через поздние работы, включая «Очерки психоанализа». Фрейд писал: «Хотя они (инстинкты) служат первопричиной любой активности, их природа консервативна: любое состояние, какого ни достиг бы организм, дает начало тенденции к восстановлению этого состояния, как только оно будет утрачено».

Имеют ли Эрос и инстинкт жизни то же консервативное качество, что и все инстинкты и, соответственно, могут ли уверенно называться инстинктами? Фрейд напряженно пытался найти решение, которое спасло бы консервативный характер инстинкта жизни.

Рассуждая о зародышевых клетках, которые «борются со смертью живой субстанции и успешно ее побеждают, и мы можем лишь рассматривать это как потенциальное бессмертие», он заявил: