Великая Америка. Тайная сила власти

Следующим событием, вызвавшим наше сочувствие Массачусетсу, было принятие закона о Бостонском порте, в соответствии с которым 1 июня 1774 г. порт должны были закрыть. Это произошло во время сессии нашей ассамблеи весной того же года. Поскольку старые члены палаты больше не играли ведущей роли в этих вопросах, г-н Генри, Р. Г. Ли, Фр. Л. Ли, еще три-четыре члена палаты, – имен которых я не припомню, – и я сам, решив, что мы должны смело занять недвусмысленную позицию в поддержку Массачусетса, договорились встретиться в зале заседаний Совета, так как там была библиотека, и обсудить надлежащие действия. Мы были убеждены в необходимости пробудить наш народ от апатии, в которую он впал по отношению к происходящим событиям, и сочли, что назначение дня всеобщего поста и молитвы лучше всего привлечет его внимание. Со дня наших бедствий в войне 1755 г. еще не было случая такого торжественного обращения. С тех пор выросло новое поколение, которое этого не помнит. И вот, с помощью Рашуорта, которого мы тщательно просмотрели в поисках хранимых им революционных прецедентов и правил пуритан тех дней, мы, несколько модернизировав их формулировки, приготовили резолюцию, объявив 1 июня, дату вступления в силу закона о порте, днем поста, скорби и молитвы, чтобы умолить небеса отвратить от нас беды гражданской войны, вдохнуть в нас твердость в защите наших прав и обратить сердца короля и членов парламента к умиротворению и справедливости.

Чтобы придать нашему предложению больший вес, мы решили явиться на следующее утро к г-ну Николасу, чей степенный и религиозный характер более соответствовал тону нашей резолюции, и уговорить его внести ее на рассмотрение ассамблеи. Соответственно мы отправились к нему утром. В тот же день он внес наше предложение о 1 июня, и оно прошло, не встретив возражений. Как обычно, губернатор распустил ассамблею. Как и прежде, мы направились в зал Аполлона, согласовали статьи «Ассоциации» и обязали наш Комитет связи предложить комитетам связи других колоний назначить своих представителей для ежегодного проведения Конгресса в удобном для всех месте с тем, чтобы время от времени принимать необходимые решения в интересах общего дела. Мы заявили также, что нападение на любую из наших колоний должно рассматриваться как нападение на всех.

Это происходило в мае. Далее мы рекомендовали нескольким графствам избирать представителей на встречу в Вильямсберге 1 августа для того, чтобы обсудить положение колонии и в особенности для того, чтобы назначить делегатов на всеобщий Конгресс, если к решению провести его присоединится большинство комитетов связи. Решение о проведении Конгресса было принято; местом его проведения была выбрана Филадельфия; начало работы назначено на 5 сентября.

Мы разъехались по домам, и в своих графствах обратились к священникам с просьбой 1 июня встретиться с народом, провести церемонии и произнести соответствующие этому дню проповеди. Лица большинства собравшихся 1 июня людей выражали беспокойство и тревогу. Влияние этого дня на настроение всей колонии было подобно воздействию электрического шока – каждый словно очнулся, выпрямился и твердо встал на ноги. Повсеместно были избраны делегаты на конвент. Будучи избранным от своего графства, я подготовил проект инструкций для делегатов, которых мы пошлем на Конгресс, и собирался огласить его на нашем собрании.

Готовя этот проект, я руководствовался тем, что с самого начала считал общеизвестным и незыблемым фактом, а именно, что отношения между Великобританией и нашими колониями были точно такими же, как между Англией и Шотландией после восшествия на престол короля Якова и до Акта об унии, и такими же, как нынешние отношения Англии с Ганновером. У них один и тот же глава исполнительной власти, но больше нет никаких иных необходимых политических связей, и наша эмиграция из Англии в эти земли дала ей не больше прав над нами, чем эмиграция в Англию датчан и саксов дала современным правительствам их стран над Англией.

С этой моей мыслью я не мог никого убедить согласиться кроме г-на Уита. Он согласился со мной, как только был задан этот коренной вопрос: каковы политические отношения между нами и Англией? Другие наши патриоты – Рандолф, оба Ли, Николас, Пенделтон – остановились на полпути вместе с Джоном Дикинсоном, который допускал, что Англия имеет право регулировать нашу торговлю и облагать ее налогами с этой целью, но не для извлечения дохода. Для такой точки зрения нет оснований ни в каком-либо договоре, ни в общепризнанных принципах колонизации, ни в логике вещей. Эмиграция же, являясь естественным правом, практиковалась как таковая всеми народами, во все времена.

* * *