Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

В 1967 г. в Англии вышли сразу три работы, посвященные наполеоновской армии в России и оставившие заметный след в историографии, – книги Алана Палмера «Наполеон в России», Р. Ф. Делдерфилда «Отступление из Москвы» и своеобразное собрание свидетельств очевидцев с комментариями Энтони Бретт-Джеймса[496]. Работа Палмера была основана на значительном количестве французской литературы и опубликованных воспоминаний. До него в англо-американской историографии еще никто не смог представить столь широкого набора франкоязычных материалов. Однако автор ушел от наукообразной формы изложения событий, предпочтя форму увлекательного рассказа, в котором повествователь избегает делать какие-либо собственные выводы и не прибегает к придирчивому разбору фактов. При всех недостатках такого изложения Палмеру удалось затронуть мир внутренних ощущений, которые Наполеон мог испытывать при соприкосновении с Россией. Описывая события 6 сентября, автор поднимает рассказ о процессии с иконой в русском лагере и о портрете маленького Римского короля в лагере французов до уровня очевидного контраста в менталитете народов разных культур, встретившихся на Бородинском поле. К сожалению, сам ход событий Палмер представил довольно размыто, к тому же явно следуя за Сегюром в своей увязке перипетий сражения с душевными порывами Наполеона[497]. Несколько меньший интерес представляла книга Делдерфилда. Ее автор хотя и описывал Бородино[498], но довольно бегло – его внимание привлекла, главным образом, трагическая эпопея отступления Великой армии. Хотя Делдерфилд и затрагивал вопрос о здоровье Наполеона, увязывая его с отказом от использования императорской гвардии в сражении, но делал это поверхностно, избегая каких-либо выводов.

Бретт-Джеймс предложил вниманию публики большое количество отрывков из воспоминаний и писем французских, немецких, русских, швейцарских и английских участников войны 1812 г., предпослав к каждой главе собственный комментарий. В предисловии к главе о Бородине он счел важным отметить, что Наполеон ответил отказом на призывы бросить гвардию в бой в поворотный момент сражения по причине своего нездоровья и рассеянности. Двумя строками далее комментатор написал, что это было сделано из-за «разумной предусмотрительности», хотя, заметил он здесь же, одна гвардия только и могла изменить ситуацию и сделать Бородино решающей победой Наполеона. В целом собственного взгляда на события великого сражения Бретт-Джеймс так и не представил. Даже несмотря на всю полезность публикаторской работы, которую он проделал, вызывают досаду нередкие фактологические ошибки при редактировании текстов (иногда были перепутаны даже авторы помещенных писем и воспоминаний)[499].

1970-е годы начались с публикации небольшой книги преподавателя Королевской военной академии в Сандхерсте Э. Р. Холмса «Бородино. 1812»[500]. Работа была достаточно беглая, хотя и не лишенная интереса. Так, Холмс заявлял, что разумного объяснения отказу Наполеона от плана обхода русских позиций Даву он не видит, так как при сильной фронтальной атаке французов русские могли отступить с таким же успехом. Официальная цифра французских потерь (28 тыс.), по мнению автора, неубедительна, так как французам приходилось атаковать русские укрепленные позиции, которые к тому же защищались многочисленной артиллерией. Отказывался Холмс и от окончательного решения вопроса о том, почему же Наполеон не использовал гвардию, тем самым отказавшись от достижения решительных результатов.

Одной из лучших работ по Бородинскому сражению, опубликованных на английском языке, остается книга британского историка Кристофера Даффи, вышедшая в 1972 г.[501] Характерной чертой его произведения стало достаточно критическое внимание к источникам. Причем, наряду с французскими и немецкими материалами, Даффи счел необходимым обратиться и к русским опубликованным документам. Прежде чем начать изложение событий самого Бородина, автор дал квалифицированный обзор стратегии и тактики русской и Великой армий, охарактеризовал особенности их материального обеспечения и сделал беглый очерк хода военных событий с начала войны 1812 г. Впрочем, особых откровений Даффи не сделал, следуя в основном за Чандлером. К моменту генерального сражения Наполеон располагал 133 тыс. солдат (что составляло 44 тыс. на милю), русские – 125 тыс. (то есть 36 тыс. на милю). Причем состояние французской кавалерии оставляло желать много лучшего, а из 587 орудий только 1/10 часть могла быть отнесена к батарейной артиллерии (последнее утверждение Даффи, вероятно, позаимствовал у Богдановича). В то же время русская армия включала много рекрутов, а 1/3 кавалерии составляли казаки (7 тыс. из общего количества кавалерии в 24 тыс.).