Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Прекрасно сказал об этом К. Паустовский: «Когда кончилась гражданская война и началось „мирное строительство“ („фронт труда“) — все сразу увидели, что „король голый“ и вся сила его — только в войне, в разрушительной энергии злобы… Чтобы создавать — нужна свободная душа и детские пальцы, а не прокисший ум, изъеденный, как молью, партийной программой и трехлетним озлоблением». Но откуда взяться свободной душе, если и ее заложили за последнюю краюху хлеба? Заложили все — от простого народа до интеллигенции: «Устал от тасканья по базару… На возах сидят, расставив ноги, толстые бабы с лицами чудовищ. Около каждой — десятки женщин с измученными глазами, мужчин в пенсне, студентов. и все, как нищие, протягивают руки с бельем, ботинками, мехами. Какая-то всероссийская распродажа интеллигенции», — оставляет Паустовский очередную запись[556].

Наша страна в XX в. пережила такие гуманитарные катастрофы, описать которые историки не смогут еще много десятилетий: нужна тщательная и сложная работа с разными источниками.

Возможно, вам стало страшно после знакомства с некоторыми из них.

Однако осознать весь ужас эпидемии сыпняка именно сейчас крайне важно, не только за тем, что необходимо сказать за все те миллионы людей, кто погиб безвестно, был брошен в братскую могилу, — но и потому, что нам надо помнить, как важно беречь свободную душу, свободу творчества, свободу самовыражения, ни при каких обстоятельствах не допускать покушения на нее государства, потому что даже некоторые черты авторитаризма или диктатуры могут обернуться очередной трагедией. Государство существует для людей, а не наоборот. Государство в кризисные моменты должно позаботиться о людях, иначе это не государство, а преступники у власти. Даже если в современном мире риск тоталитаризма кажется небольшим, его все же нельзя принять, так как рискуем мы слишком дорогим. Именно русские люди должны это помнить: мы слишком дорого заплатили за это. Эпоха сыпняка показала, что большевики могли создавать новое общество только ценой огромных человеческих потерь, а это аморально для любой власти и не может быть оправдано.

Вместе с тем в эпоху сыпняка мы видим и примеры повседневного героизма людей: врачей, которые сутками заботились о сыпнотифозных, не имея зачастую не только медикаментов, но и просто воды и еды, эпидотряды — железных людей, которые не страшились ничего. Нельзя забывать и помощь других государств, проявивших истинный гуманизм, суть которого была лишь в одном: плевать на идеи, просто не дайте русским умереть от голода! Очень многие люди проявили настоящее христианское терпение: не падали духом, не отчаивались, старались даже в беде помогать друг другу, отдавать последнее и не терять надежду на то, что все изменится. Н. И. Вавилов, Л. А. Зильбер, Н. В. Соловьев, Ф. Нансен показали нам, что такое мужество и человечность.

Когда сыпной тиф перестал угрожать русским людям? Эпидемия пошла на спад в 1923 г., но отдельные случаи были довольно частыми до конца 1920-х гг. Согласно статистике, если в 1952 г. от тифа умирало 1,5 % больных, а в 1953 г. из всех заболевших не умер ни один, то в прежние времена, даже до революции, в 1902 г. каждый пятый, попавший в сыпнотифозную палату, умирал[557]. Со временем удалось выстроить медицинскую систему, которая могла контролировать развитие эпидемических заболеваний в масштабах всей страны. Эта система в течение нескольких десятилетий обеспечивала бесплатную врачебную помощь всем советским людям и даже неоднократно выдерживала испытания военными кампаниями. Значимость врача как ключевого в государстве специалиста также не подлежала сомнению: оборотной ее стороной стало печально известное «дело врачей». И тем не менее современная постсоветская система медицины — эта система, которая создавалась в эпоху эпидемии сыпного тифа.

Воспоминания о сыпняке, как призрак, долго витали в русской культуре XX в. На наш взгляд, и стихотворение «Ложь войны», написанное Михаилом Зеленковичем в 1941 или 1942 г., в большей степени можно отнести к Гражданской войне в России:

Чтоб гибнул юношества цвет,
Война плодит, как вошь,
В белье загаженном газет
Воинственную ложь.
И, размножаясь, паразит
Из мозга в мозг ползет
И диким бредом заразит,
Как сыпняком, народ.
И от укуса кровопийц,
Встав на народ, народ
(Чужих кляня) — своих убийц
Героями зовет.
Война неправдой лишь жива,
Войне, как волчья сыть,
Нужны все лучшие слова,
Чтоб ложь свою прикрыть.