Великая фальшивка февраля

3. Народно-имперское движение, точку зрения которого нынешний ВМС принял почти целиком: оценка сословной конструкции не только как фактически невозможной, но и как принципиально неприемлемой. Власть Царя, исходящая от народа (как в 1613 году) и работающая для народа, как это было во все века нашей истории, кроме XVIII века. Оценка чухновщины как ведра стрихнина в бочку меда российской монархии.

4. Республиканско-демократическая группа (С. Мельгунов): самодержавие, как препятствие свободной игре политических партий, интересов, самолюбий и вожделений, – в той форме этой игры, которая привела: Россию – к Сталину, Германию – к Гитлеру, Италию – к Муссолини.

5. Социалисты типа Р. Абрамовича: «Я его знаю, он нам опять черту оседлости заведет».

6. Солидаристы: о русском самодержавии не говорят вообще; они мечтают о своем собственном.

7. Новая эмиграция: о том, что такое самодержавие, не имеет никакого представления и отождествляет его то ли с чухновским монархизмом, то ли с европейским абсолютизмом. Поэтому в пресловутой анкете «Посева», которая среди новой эмиграции дала 38 процентов за монархию вообще, за «абсолютную монархию» высказались только восемь процентов. Это означает, что если мы предложим русскому народу чухновский абсолютизм, то, принимая во внимание социальный склад новой эмиграции в частности и в России вообще, монархия не получит даже и восьми процентов голосов.

Народно-имперское движение никак не собирается предлагать России восстановление «старого режима». Нас никак не устраивает тот режим, при котором восшествие на престол равнялось, почти по Сирину, «приглашением на смертную казнь». Нас никак не устраивают ни революции, ни бунты, ни цареубийства, ни положение тех царей, которым посчастливилось избежать цареубийств… Мы никак не стремимся к воссозданию «старого режима».

Нам нужен ЦАРЬ. И нам необходимо народное представительство. Нам нужно, чтобы последнее слово принадлежало ЦАРЮ и чтобы момент для этого последнего слова определял бы ОН, а никак не «глупость, предательство и прочее» – откуда бы они ни шли: из «августейших салонов» или с трибуны «глупости и измены».

Абрамовичи вольны называть все это «реакционной утопией» – пусть называют. На «монархической утопии» Россия прожила тысячу лет. На социалистической – полужива тридцать три года. И Абрамовичи, и Николаевские, и Байдалаковы прекрасно понимают, что при малейшей свободе голосования ни «частная собственность на предметы личного потребления», ни «усадебные участки» – не получат ни пяти процентов голосов русского народа или народов России. Вот поэтому и делаются попытки сорвать всеэмигрантское «объединение», а вместо объединения выставить принцип подчинения: и марксисты, и монархисты, и демократы, и тоталитаристы будут-де обязаны оправдываться перед социалистической и тоталитарной партией В. Байдалакова в том, что ризы у них – белее снега гималайских вершин. Решать же будет В. Байдалаков – подготовляя себе путь ко «всей власти».

А добрый старый либеральный русский барин – С. Мельгунов с изумительной степенью точности повторяет политический путь нашего доброго старого либерального русского барства – путь Милюковых, Набоковых, Петрункевичей и прочих: отвращаясь от «самодержавия русских царей», расчищая путь к самодержавию товарищей ЦК НТС(с). И делает это так, как если бы уроки всеевропейского тоталитаризма его не научили ровным счетом ничему.

А может быть, и в самом деле ничему не научили?

Молчание и истина [20] Лев толстой о самодержавии, конституции, революции и погромах

О самодержавии:

если спросите у русского народа, чего он хочет: самодержавия или конституции, то 90 процентов его вам ответит, что они за самодержавие, то есть за ту форму правления, с которой свыклись. народ ждет, что царь, как отнял у помещиков крепостных, так отнимет у них и землю. если же будет конституция и у власти станут болтуны-адвокаты, живодеры и прогоревшие помещики, то он скажет, что земли ему не получить (Яснополянские записки. Т. 1. С. 85).

О конституции:

Так и у нас (как во Франции. – И. С.) конституция не будет содействовать уменьшению насилия, а скорее увеличению его (Там же. Т. 1. С. 85).

О революции:

если была бы революция, то выдвинулись бы такие люди, как Марат и Робеспьер, и было бы еще хуже, чем теперь (Там же. Т. 1. С. 86).