Великая гендерная эволюция: мужчина и женщина в европейской культуре

При этом следует отметить, что бегущий в город человек утрачивает связь не только с родительским домом, но и с родовым занятием. В сущности, он становится таким же «блудным сыном», вот только без отцовского наследства, или подобием сироты-дездичадо, поэтому оказывается вынужденным либо, на правах младшего домочадца входить в чужой «дом» и в чужое «дело», либо создавать собственное. Правда, последнее требует от человека известных талантов, но ведь и бегут из деревни наиболее энергичные и предприимчивые. Словом, город собирает у себя, кроме прочего, еще и наиболее пассионарную часть окрестного населения.

Впрочем, «воздух города» менял и деревню: растущие поселения нуждались в появлении на своих рынках все больших объемов ее продукции. Это становится стимулом экономического роста: крестьяне начинают вывозить излишки продукции на городской рынок и становятся заинтересованным в увеличении производительности своего труда, господа переводят крестьянские повинности в денежную форму, развитие же товарно-денежных отношений раскручивает спираль взаимной зависимости сельскохозяйственного и ремесленного производств.

Растет численность городского населения, и на первый взгляд это открывает возможность увеличения объемов ремесленной продукции. Однако выходцы из деревни обладают низкой квалификацией, большей частью они вообще не владеют даже базовыми навыками ремесленного труда. В свою очередь, полноценное обучение ремеслу требует значительного времени, организационных и материальных затрат. Поэтому мигрирующий контингент не может быть использован для расширения существующих мастерских города. Таким образом, удовлетворение растущего спроса требует глубокой структурной перестройки прежней, ориентированной на изготовление штучного товара, ремесленной мастерской. Сочетание всех этих факторов: резкое увеличение потребности в сельскохозяйственной продукции, расширение встречного спроса на городские товары, рост неквалифицированной массы городского населения, неспособность системы ученичества обеспечить потребность ремесленных мастерских в кадрах обученных подмастерьев, в отдельных случаях пассионарность мигрантов, наконец, внутренняя логика развития самих ремесел рождает мануфактуру.

Появление мануфактуры – это настоящая революция не только в организации производства, но и в распределении гендерных ролей. Ведь облик городского населения со временем начинает формировать именно ее работник, и все перемены его положения в обществе не могут не сказываться на городской культуре. Между тем именно городская культура становится доминирующей в социуме, а значит, ее нормы, с обязательностью всеобщего закона оказывают возвратное воздействие на развитие всех социальных слоев и гендерных групп.

Начало перемен затрагивает только социальные верхи, только здесь складывается новая средневековая культура, в которой женщина восходит на пьедестал. Правда, возвышая свою спутницу, создатель этой культуры, мужчина еще продолжал оставаться ее господином. Теперь – куда более фундаментальные – сдвиги начинаются в низшем сословии. Вот только здесь нет места ни пьедесталу для одной, ни сохранению господства для другого. Уравнение полов происходит не благодаря освобождению женщины, но закабалением мужчины.

8.1.4. Отделение ремесла от искусства, явление мануфактуры

Прежде чем сказать о том, что мануфактура меняет положение мужчины в социуме, заметим, что появлению новой формы организации производства способствует не только развитие производительных сил. Основная причина в изменении самой технологии жизни единого социального организма.

Развитие сознания, совершенствование систем знаковой коммуникации приводит к сбрасыванию покровов тайны с производственных секретов мастера. Они перестают воплощаться в некоем священнодействии, разновидности магического ритуала, скрытое существо которого далеко не всегда доступно даже ему самому. Увеличение спроса на продукты ремесленного производства настоятельно требует его стандартизации. Между тем последняя означает жесткую фиксацию состава и способа выполнения операций, появление производственных алгоритмов, инструкций, которые разбивают единый поток деятельности на отдельные звенья и устанавливают строгий порядок и последовательность выполнения каждого из них. Таким образом, как уже говорилось, между мастером и учеником встает «слово», благодаря которому, перенимаемая учеником тонкая связь орудий и производственных операций, продолжая запечатлеваться в «мышечной памяти» исполнителя работ, начинает пробуждаться еще и в его сознании. А это значит, что необходимое знание получает самостоятельную жизнь в особой системе знаков и отчуждается от своего носителя.