Великая иллюзия

Гапринди Шаво Мерцхало… Улетай, черная ласточка…[13]

Они тихонько запели на два голоса и… оборвали песню, печальную, нежную, прекрасную – вроде неуместную сейчас, но подобную гимну освобождения.

– А как быть теперь с ней? – спросил Литератор.

Берия глянул на начальника своей личной охраны полковника Саркисова. Тот встал, достал из кобуры наградной пистолет.

– Стены толстые здесь, выстрела не услышат. Труп я сам вывезу и закопаю.

Улетай, лети, черная ласточка… Может, зря я все делаю…

– Лаврентий… подожди, послушай… она… Мария – феномен. – Литератор загородил собой дверь в коридор – туда, где в глубине дома лежала Мегалания… Ящерица… Великий Скиталец… Великий Мясник…

– Как она сама? – спросил Берия.

– Ей очень плохо. Она приняла свои порошки. Но в больницу ее сейчас нельзя везти. Надеюсь, отлежится… Лаврентий, я тебя прошу… ради бога… Оставь, отпусти ее… Она нас всех спасла!

– В Византии за то, что она сотворила, варили живьем в кипятке. Цареубийство.

– Мы не в Византии. И мы все участвовали. Мы этого хотели. Подумай о перспективах – она уникальна. Может, есть еще такие, как она, как Аделаида Херманн. Может, нет. Сейчас нет. Но вдруг они появятся? Родятся? Пусть она живет хотя бы ради этого – пусть ищет таких, как она. Они как-то умеют находить, чувствовать друг друга, выбирать. Подумай, какие перспективы это сулит – пусть не сейчас, а через двадцать, тридцать лет. Какой мы сделаем подарок тем, кто придет после нас.

– А что те, кто придет после нас, сделают с нами, Сева? – Берия покосился на своего полковника-головореза, и Саркисов убрал пистолет в кобуру.

Берия оглядел комнату с плотно зашторенными окнами.

– Пусть ищет подобных себе, – распорядился он после долгой паузы. – Звание народной мы ей дать не сможем. Подари ей этот дом. Оформи приказом. Пусть живет здесь, пусть молчит, пусть показывает и дальше фокусы в цирке, развлекает наш великий добрый советский народ. Как знать, может, она… Ящерица переживет и меня, и тебя.

Литератор – генерал Меркулов по скрипучему рассохшемуся паркету прошел в комнату, где лежала, приходя в себя после зова судьбы, она… Долго смотрел на нее. А потом наклонился и открыл ее сумку для реквизита.

Глянул на содержимое. Закрыл сумку и положил на диван в ноги Мегалании Коралли. Великого Скитальца.

Глава 31. Маяк

– Так это, значит, она, Мегалания, старую гниду… того? – спросил притихший капитан Блистанов. – Ну и дела. История…

– Документы в архиве хранятся в разделе «Апокрифы», сие означает, что информация спорного характера, – задумчиво пояснил Гектор, закрывая ноутбук. – Есть реальные факты: у Сталина в ту ночь произошел инсульт. По официальной версии. Однако сейчас гуляет множество альтернативных версий причин его кончины. Касательно инсульта – что его спровоцировало? Мартовская погода, скачок давления, вызванный поздним застольем, или же какое-то внешнее вмешательство, некая загадочная сила? Если верить прочитанному, то в случае с Мегаланией Коралли заговорщики получили в свое распоряжение возможность, о которой мечтают все спецслужбы – без контакта, без яда, без пули или удавки отправить жертву на тот свет. В принципе история из области фантастики в стиле вселенной Марвел, да? Но если вспомнить то, что пишут, например, о пульса де-нура? Каббалистическом проклятии «удар огня». Троцкому якобы раввины провели такой обряд и премьер-министрам Израиля Рабину и Шарону. Шарон впал в кому, заработал инсульт… Остальные тоже погибли – были убиты. Феномен «удара огня» широко освещался в медиа, в интернете сколько пишут. И спецслужбы изучают природу этого мистического религиозного проклятия. Весьма серьезный профессиональный подход. У нас не Каббала, у нас Четвертые, не зелоты, не та древняя секта, а вполне реальные люди, не имеющие к религии никакого отношения, однако якобы обладающие некими сверхспособностями… И еще у нас второй неоспоримый факт – Мегалании за что-то ведь был подарен именно Всеволодом Меркуловым, Литератором, особняк на Арбате?

– Конкретно о событиях той зимы и марта 1953 года нам повествует единственный свидетель – майор Дербенев, причем первый раз он рассказывает добровольно – стучит начальнику, а второй дает показания уже на следствии под давлением, – заметила Катя. – Многие из тех, кого он упоминает, были расстреляны, да и сам он наверняка тоже.

– Есть факт третий – как я слышал, в конторе никого так страшно не пытали, как Прикрепленного полковника Ивана Хрусталева, офицера группы охраны Ялтинской конференции и сталинского денщика, – мрачно изрек Гектор. – Но нас интересуют не загадки пятьдесят третьего, мы заняты распутыванием убийства, произошедшего несколько дней назад.