Великая иллюзия

Она царапала глаза, лицо сестры, а Вера Резинова истерически кричала, отбиваясь от ее цепких хищных рук, как от паучьих лап.

– Прекратите! – Катя пыталась разнять их, но они уже катались по земле, царапая и чуть ли не кусая друг друга, словно дикие звери.

Гектор подошел и за ворот ветровки буквально оторвал Аллу – жертву, которая сейчас словно поменялась ролями со своими убийцами, – от визжащей и плачущей сестры. И без церемоний отшвырнул ее к забору – подальше.

Со стороны темной дороги послышался вой полицейской сирены – две машины полосатовского отдела. Из первой выпрыгнул капитан Блистанов в толстовке и спортивных брюках – встрепанный, обалделый – как спал в комнате отдыха на раскладушке, так и в бой ринулся.

– Я сообщение прочел! – оповестил он. – Простите, что не сразу… я уснул. А что это вы тут все делаете? А? Ох… мать моя начальница…

– Займись ими лично. Всех забирай, – приказал Гектор. – В машине лысый хмырь… извлеките его, он там заблокирован.

Он осмотрел калитку – ее не взломали, аккуратно открыли. Направился к дому Гришиной – Катя за ним. Она никак еще не могла опомниться от происшедшего. В голове ее плавал туман и…

– Катя, вы просто молодец, – похвалил ее Гектор. – У вас реакция что надо.

Дверь дома была тоже открыта. У двери валялись два пустых рюкзака и сумка. А в замке торчала связка ключей. Гектор заглянул в дом – темно, туда ночные визитеры так и не успели добраться. Он запер дверь, забрал ключи.

– А вот это уже совсем интересно. Золотые ключики от наследства. Дубликат. – Он смотрел в сторону полицейской машины, куда патрульные сажали сестрицу Аллу.

В отделе полиции Вера Резинова истерически кричала:

– Меня-то за что в наручники заковали? Я же мужа останавливала! Это на меня Алка напала, чуть глаза мне не выцарапала! Вы лучше ее спросите, откуда у нее ключи от дома Регины?! Это она ее убила! И ключи тайком забрала, чтобы наше кровное добро воровать у нас из-под носа!

– Так откуда у вас ключи от дома убитой Гришиной? – жестко спросил Гектор Аллу Тюльпанову, когда они с Катей и капитаном Блистановым зашли в кабинет, где та сидела, охая и стоная, под охраной патрульного полицейского.

– Я вам Крестом Святым Животворящим клянусь, комсомолом – Лениным – Марксом молодости моей клянусь… я Регину не убивала! – забормотала Алла. Глаза ее бегали по сторонам, видимо, она лихорадочно прикидывала в уме, что говорить, а что нет.

– Откуда ключи тогда у тебя, старая разбойница?! – рявкнул вдруг громогласно капитан Блистанов. Это было столь неожиданно, что Катя быстро отвернулась – не время потешаться над Полосатиком в роли злого полицейского, когда такие серьезные дела!

– Она, она сама мне отдала ключи запасные! Регина всучила в тот самый раз, как зазвала меня к себе за вещами. Я и брать не хотела – зачем мне ключи от чужого богатства? Так она настояла: мол, я больная вся насквозь, сердце прихватить может в любой момент. «Скорая» на дачи долго едет. А ты родня мне, сестра моя, ты звони мне часто… а если я не отвечаю по телефону, бери ключи и мигом ко мне, дверь открывай. Вдруг я на полу валяюсь беспомощная!

Логики в ответе было мало, хотя опровергнуть утверждение о том, что сердечница Регина Гришина сама отдала ключи своей родственнице – на всякий пожарный, они не могли. И Катя прикидывала в уме – правда ли кроется в заявлении Аллы или тонкий искусный расчет на «недоказуемость»?

– А ночью что вы в доме покойной забыли? Зачем заявились? Как добрались из Рузы так поздно? – задавал вопросы Гектор.

– Бес, бес лукавый, сатана-искуситель меня попутал! – запричитала Алла. – Жадность, грех мой… Как глянула я на Верку, когда она в доме-то хозяйничать сразу стала, когда мы шмотье для похорон выбирали, так червь мне сердце источил – вещей в доме сколько ценных, вывезут они все, сквалыги, к дележу наследства меня голой оставят. Села я в последний автобус в Рузе, а от остановки пешком шла с рюкзаками.

– Вы хотели ограбить дом? – спросила Катя.

– Почему ограбить? Там же все и так уже наше с Веркой. Мы наследницы! Разве у самой себя можно украсть? Я просто прибрать от греха решила… забрать… там ложки серебряные на кухне и сумка, что полмашины стоит. – Алла всхлипнула вдруг и залилась слезами. – Чтоб такую сумку да Верке-корове отдать?! Да ни за что!

– А я подозреваю, что именно вы отравили Гришину, раз столько лет работали в фармацевтическом холдинге, в лекарствах и ядах разбираетесь, – сурово заявил капитан Блистанов. – Я прямо по глазам вашим лживым вижу – вы и есть убийца. Отравительница.

– Да ты сам глаза свои протри, молокосос! – завизжала Алла. Еще мгновение назад она всхлипывала жалостно, но вот взор ее снова вспыхнул злобой. – Зрит он! Ты еще не зародился даже, шкуренок! А я уж ударницей пахала, работала… И за все про все мне на старости лет награда – копейки считать, одну кашу пшенную жрать, когда они, сволочи… жировали, богатели! И сейчас мое наследство захапать себе хотят, сквалыги! Таких раньше-то в советской нашей стране великой, в Союзе, расстреливали без суда!