Великая Испанская революция

Ввод войск в сражение проводился неудачно: «пачками» кидали бригады, которые ударные дивизии противника без труда перемалывали, о накоплении сил для контрудара никто не думал [1459]. По мнению Р. Малиновского, вместо того, чтобы кидать бригады в прорывы, нужно было наносить контрудар Маневренной армией. Только 13 апреля удалось уговорить Рохо, что Маневренная армия должна нанести контрудар. «Характерно отметить, что когда 13 апреля Рохо ставил задачу на контр-удар, то он в него сам не верил и ничего не делал, чтобы его осуществить. Это было сделано для истории. Он этим хотел показать, что попытка контр-удара была, но по обстоятельствам ее не удалось провести» [1460]. К этому времени от Маневренной армии остались 22-й и 21-й корпуса в неполном составе, а 5-й корпус уже отошел за Эбро [1461]. После выхода франкистов к морю проводить контрудар было поздно — фронт Республики был рассечен, и стало неясно, куда Франко повернет основные силы — на Валенсию или Барселону.

15 апреля франкисты вышли к Средиземному морю южнее Эбро, отрезав таким образом центральную территорию республики от Каталонии и Франции на суше (сообщение по воздуху и морю сохранялось). Перед Франко встала альтернатива — продолжить наступление против Каталонии с шансом захватить промышленную базу республики, или попытаться взять фактическую столицу республики Валенсию. Он избрал второй вариант, но наступление на юг выдохлось к началу мая. Боевые действия в Леванте шли с переменным успехом.

Существует мнение, что Франко мог закончить войну уже в мае, повернув на «беззащитную» Каталонию [1462]. Однако, столь однозначное суждение сомнительно. Даже если допустить, что Каталония пала бы к ногам уже выдыхающейся армии франкистов в мае, война не закончилась бы немедленно. Ведь после реального падения Каталонии в январе-феврале 1939 г. Республика располагала некоторым ресурсом сопротивления (ее падение было ускорено мятежом Касадо). Тем более это относится к середине 1938 г. К тому же Франко не мог не учитывать опасности республиканского удара в тыл франкистам от Валенсии, если начнется наступление на Барселону.

В боях 9 марта — 15 апреля Восточная и Маневренная армии потеряли треть своего состава, свыше 100 тысяч винтовок, 3000 пулеметов, около 50 орудий и 2000 автомобилей [1463]. Под огнем противника некоторые части просто рассыпались, и затем бойцов приходилось собирать в тылу с помощью заградотрядов, формируя из них части. При отступлении только через один заградотряд прошло 8000 человек. Испанские заградотряды не стреляли по отступающим, а задерживали их и возвращали в части. В Барселоне нашли 800 неучтенных офицеров. В 209-й бригаде 11 апреля осталось 65 бойцов, а 14 апреля заградотряды собрали беглецов, и в бригаде было уже 980 солдат [1464].

Республиканцам оставалось утешать себя тем, что при таких успехах франкисты не смогли уничтожить живую силу разбитых частей, а просто вытолкнули их.

Захват Арагона франкистами усугубил продовольственные трудности. Теперь Республика не могла обеспечить себя продовольствием. В разговоре с Марченко 27 апреля 1938 г. Негрин признавал, что «народ буквально голодает, во многих районах рабочие неделями не получают хлеба, ибо у правительства нет средств на большие закупки зерна» [1465].

Объясняя причины поражения Восточного фронта, Малиновский сначала ритуально пишет об окопавшейся в НКТ «банде шпионов, диверсантов, вредителей, скрытых и открытых фашистов», но затем переходит и к более реальным обстоятельствам: бедности вооружения, безынициативности и плохой подготовке офицерских кадров, бедственному положению солдат, которые вынуждены ходить по холоду в парусиновых тапочках, когда магазины ломятся от кожаной обуви. Синдикалистская система снабжения армии осталась в прошлом — и вот результат. Малиновский считает, что «только великое терпение, привычка к нужде и безропотность испанского народа сдерживали массы бойцов от разгрома магазинов с обувью и теплыми куртками» [1466]. Малиновский не застал времени, когда всего год назад испанские трудящиеся не были столь безропотными, а производители обуви были куда альтруистичнее, чем нынешние хозяева магазинов. Революция подавлялась силой, и это бедственно сказывалось на положении как тыла, так и армии.

Умиротворение, невмешательство и «непредсказуемый» Сталин