Великая Испанская революция

С согласия Москвы коммунисты с апреля 1938 г. довольствовались одним местом в правительстве, чтобы не раздражать Запад. Правда, с августа Каталонию в кабинете представляла ОСПК. А вот в силовом блоке коммунисты продолжали удерживать важные позиции — в офицерском и комиссарском корпусе. Они фактически руководили военным министерством, коммунист М. Фернандес возглавлял корпус карабинеров. Однако Негрин заботился о том, чтобы СИМ осталась под его контролем. С середины 1938 г. «взаимодействие НКВД с испанскими службами… начало разлаживаться» [1538]. Это говорит о том, что Негрина волновали перспективы «народной демократии», что не значит, будто Негрин готовился именно к схватке с коммунистами. Его по-прежнему устроило бы слияние КПИ и ИСРП в одну партию. Но он предпочитал возглавить эту партию, а не быть исключенным из нее после победы. А для этого не мешало иметь силовые козыри. Союз Негрина и коммунистов не был основан на доверии, но их стратегия была предельно близкой. Они стремились к созданию нового государства, где за демократическим фасадом выстраивается сильное правительство, опирающееся на силовые структуры. В то же время и «партия мира» пока сохраняла влияние. Негрин учитывал это, но его «мирные инициативы» в это время не были рассчитаны на отклик с другой стороны фронта.

1 мая 1938 г. Негрин выступил с 13 пунктами программы правительства. Документ уже не исходил из неизбежности военной победы и предлагал решить вопрос о послевоенном устройстве Испании путем плебисцита. Правительство гарантировало право частной собственности и обещало компенсации иностранному капиталу. Негрин предлагал отказаться после войны от репрессий. По существу эта позиция стала первым предложением компромисса Франко, сделанным в завуалированной форме. Впрочем, среди пунктов были заведомо неприемлемые для Франко: провозглашение Испании народно-демократической республикой, аграрная реформа, свобода совести и др. Эту речь, как и дальнейшие инициативы подобного рода, Франко оставил без ответа. Он видел, что время работает на него. Так было всегда, кроме короткого периода Чехословацкого кризиса.

Эбро и Чехословакия

Перегруппировавшись и получив новую порцию помощи, республиканцы попытались взять реванш. В 2 часа 15 минут 25 июля армия под командованием Модесто общей численностью около 100 тыс. бойцов приступила к форсированию Эбро, чтобы в случае успеха воссоединить территорию Республики. В директиве Генштаба командующему армии Эбро от 16 июня ставилась задача занять занять плацдарм с городом Гандеса и, «если обстоятельства будут благоприятствовать, установить наземные коммуникации между районом Каталонии и Центральной зоной». Однако Рохо не очень верил в то, что удастся воссоединить территорию Республики (что только и придавало смысл всей операции) и рассматривал наступление за Гандесу «в качестве второстепенной цели» [1539]. По крайней мере хотелось отвлечь франкистов от Леванта.

Форсирование прошло успешно, хотя «о наступлении красных (республиканцев) фашисты знали, но не знали (это говорили пленные) дня и часа» [1540], — докладывал советник 15-го корпуса Сологуб. Противник был также дезориентирован отвлекающими ударами севернее и южнее основного плацдарма.

Однако чтобы получить шанс на стратегический успех, республиканцы должны были выйти на оперативный простор из излучины Эбро, взяв Гандесу. Передовые части шли стремительно, не задерживаясь на подавлении укрепленных точек противника. Но маневренной войны снова не получилось — основные силы слишком долго переправлялись и штурмовали Аско, Фликс, Фатарелью и Пинель. Как сообщал советник 3-й дивизии 15-го корпуса Якименко, переправу затянула «негодность некоторого количества лодок, в связи с чем пришлось пересматривать и расчет людей», наступление задерживали боязнь переправляться под огнем противника (его подавили не сразу), медленная переправа боеприпасов и слабая поддержка своей артиллерии [1541]. При этом республиканская авиация была переброшена в район сражения только через неделю после начала наступления [1542], что затруднило подавление огневых точек противника и переправу боеприпасов. Из-за действий авиации противника она шла только ночью. При появлении авиации противника республиканцы останавливались и укрывались в складках местности. «А так как самолеты фашистов почти беспрерывно находились в воздухе, то на движение оставалось мало времени» [1543], — говорилось в советском анализе операции.