Великая. История «железной» Маргарет

Около 11 часов утра во вторник 23 июня 1970 г. моя новая министерская машина привезла меня на Даунинг-стрит, 10, где вместе с другими коллегами я протолкнулась сквозь группу газетных и телевизионных журналистов, толпившихся возле дома. В приемной стояли радостный гвалт и смех. Мы бодро зашли в кабинет премьер-министра, где нас ждали Тед Хит и секретарь кабинета министров сэр Берк Тренд. Я заняла свое место за столом, но мысли мои витали отчасти вокруг моего министерства, отчасти вокруг стратегических задач, стоявших перед правительством. Я чувствовала, и думаю, что мы все так чувствовали, что это был решающий момент в жизни нашей страны.

Это было чувство, которое сам Тед изо всех сил хотел оправдать. Говоря с той же энергией, которой было полно его предисловие к предвыборному манифесту, благодаря которому мы только что победили на выборах, он объявил о намерении установить новый стиль управления. Особое значение придавалось продуманности решений. Были обещаны новый старт и новая метла. Тон был именно таким, какого мы все ожидали от Теда. Он твердо верил в способность политиков с широкими взглядами решать фундаментальные проблемы. Этот подход лег в основу решения, принятого той осенью, учредить Штаб центральной политики под руководством Виктора Ротшильда, деятельность которого была направлена на то, чтобы перевести работу правительства на более «рациональные» рельсы (включая учреждение гигантского Министерства по вопросам охраны окружающей среды) и организовать систему Обзора и анализа программ. Этот подход ориентирован на твердую уверенность в способность правительства контролировать ход событий.

Эта глава содержит значительную долю ретроспективной оценки. Я не была членом ключевого Комитета экономической политики (КЭП) кабинета, хотя иногда присутствовала на заседаниях, когда шел разговор о заработной плате учителей или расходах на школы. Чаще я участвовала в подкомитете Т. Хиггинса по вопросам заработной платы, и внесла некоторый вклад в его работу. И естественно, я не была членом внутреннего круга Теда, откуда исходили все главные решения. Роль самого кабинета значительно уменьшалась.

Сказанное должно объяснить, а не обвинить. Как член кабинета министров я сполна принимаю на себя ответственность за то, что было сделано этим правительством. Имея возможность взглянуть на события этого периода задним числом, я более ясно вижу, как Тед Хит, был ли он прав или не был, взял этот курс. И, как показало время, он не был прав, и не просто однажды, а неоднократно. Его ошибки, наши ошибки, нанесли огромный вред Консервативной партии и всей стране. Некоторые из нас (хотя, боюсь, никогда сам Тед) учились на этих ошибках.

Понимаю, как после того как я стала лидером Консервативной партии, Ин. Пауэлл, который вместе с небольшим числом других мужественных парламентариев-тори протестовал против следующих один за другим разворотов на сто восемьдесят градусов, заявил: «Если вы ищете кого-нибудь, кто подберет втоптанные в грязь принципы, не стоит искать его среди тех, кто их туда втоптал». Но Инок был не прав. Выражаясь словами Редьярда Киплинга, Кит Джозеф и я «не окончили урок»: «Урок не окончен, и в том, что принес он, мы много пользы встретим»{ «Урок» (1902). Имеется в виду англо-бурская война, во время которой Британия пережила много военных неудач.}.

В определенном смысле последующим успехам мы обязаны нашему пониманию ранних ошибок. Правительство Хита показало, в частности, что социалистический курс, осуществляемый политиками-тори, был более катастрофичен, чем социалистический курс, проводимый лейбористами. Коллективизм без единой капли эгалитарного идеализма, его искупающего, невозможен.

Как это случилось? Вопреки восторженному приему манифеста, созданного в «Сэлсдон Парке», мы продумали нашу политику гораздо менее тщательно, чем казалось, особенно это касалось нашей экономической политики. У нас не было ясной теории инфляции или роли соглашения о ставках заработной платы. Мы дрейфовали, полагая, что инфляция была прямым результатом увеличения заработной платы и власти профсоюзов, и двигались по пути регулирования доходов и цен.

К тому же Тед был нетерпелив, я страдаю от этого. Но я сознавала, что необходимо терпение, чтобы политика долговременных перемен начала приносить плоды. Это особенно важно, если, как в правительстве Теда в 1970 г. и моем в 1979 г., придерживаться политики невмешательства, основанной на установке концептуальной основы, а не на разработке плана. Смена курса, предпринятая из-за того, что результатов, как кажется, долго нет, дает разрушительный эффект. А тут правительство, пришедшее к власти, проникнутое гордостью и логичностью принципов, дало повод к многочисленным издевкам по поводу «поворота на сто восемьдесят градусов».