Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.

Вел. кн. Сергей Александрович, вел. кн. Елисавета Феодоровна — Николаю II, имп. Александре Феодоровне

22 июля. Ильинское — Петергоф

… Благодарим за дивные незабвенные минуты душевного умиления, которые испытали вместе с вами. Сердечно, крепко обнимаем тебя и Аликс.

Сергей, Элла.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1427. Л. 137.)

Николай II — вел. кн. Сергею Александровичу

22 июля. Петергоф — Ильинское

…Всецело находимся под обаянием всего пережитого с Вами. Крепко Вас обнимаем.

Ники (ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1.Д. 98. Л. 50.)

Дневник вел. кн. Сергея Александровича

23 июля. Ильинское.… Нашим людям всем образки дал Пр. Серафима.

24 июля. Ильинское.…Alix прислала мне книгу «Подвижники 19 века»[1763], которую читал на балконе. Распределял еще разным лицам образки преподобного Серафима…

25 июля. Ильинское.…Читал «Подвижники» и начал писать в отдельные тетрадки описание нашего паломничества — занимался этим почти весь день…

26 июля. Ильинское.…Продолжал описывать подробно Саровское паломничество… У меня киевцы — дал им образки Пр. Серафима.

(ГА РФ. Ф.648. Оп. 1. Д.39.А. 105–106.)

Вел. кн. Елисавета Феодоровна — имп. Марии Феодоровне

27 июля. Ильинское

Милая Минни,

Мы все еще как во сне! О, что это было за время! Разнообразные впечатления проникают в душу, такое чувство, что ты все еще там, и хочется возвратиться назад. Так трудно вернуться к повседневной жизни, вести обыденные разговоры, когда частица тебя осталась там. В такие минуты душа наполняется особым чувством, и хотя сердце и ум работают в прежнем режиме, но что-то осталось в лучшем мире, ближе к Богу, чем прежде.

У нас странная погода — шел дождь, было свежо, сейчас солнце и тепло — погода очень изменчивая.

Посылаю тебе пару диванных подушек. Будь добра, телеграфируй мне, какую бы тебе хотелось — побольше или подлиннее; одна из блестящего шелка сиренево-лилового цвета, другая из простого шелка, с желтым отливом — эти оттенки труднее всего найти.

Я получила очень милое письмо от Аликс. Как и тебе, мне хочется, чтобы известные влияния[1764] на нее закончились, ведь в действительности у нее доброе сердце, но они, словно, воздвигли вокруг нее стену, чтобы сделать ее exalte (экзальтированной — фр.) и слепой к искренней любви близких ей людей. Так хотелось бы помочь! Грустно, что и ты, дорогая, озабочена этим, но вспомни, что так было не всегда; может, и сестры эти хорошие, но одурманивают ее только потому, что ограничены и завистливы. Думаю, они действительно глубоко религиозные и верующие, но им не хватает знаний, они не понимают, что мы, пребывая во Христе, можем оставаться простыми и естественными на этой земле.

Шлем тебе много нежных поцелуев. Маленькая Мария была так счастлива, что ты разрешила нам приехать. Увидеть ее сияющую улыбку было истинным удовольствием. Еще раз спасибо, милая! Храни тебя Боже в мире и покое.

Помнишь ли нашу вечернюю прогулку и освежающее душу купание <в источнике>?.. О, и все эти бедные больные люди — не могу завыть их — страдальческий взгляд этих глаз; эти молитвы; эта вера, которая заставляет человека чувствовать себя такой малостью. О, как понял бы все это Саша. Как часто мы думали о нем — в нем были тот чудесный покой и сила веры, которые так помогают в жизни. Я уверена, что он был рядом с тобой и смотрел на тебя, благословляя всех. Как бы хотелось поговорить с ним, прислушаться к его мыслям и впечатлениям, которые были всегда справедливы и искренни. Ники, конечно, и чист, и мил, и преисполнен веры, но он молод, и с Сашей ушла великая для него опора.

Прости, дорогая, если я навеваю своими строчками на тебя грусть, но мы так часто ее испытывали, и ты знаешь, каково это.

Большой привет от нас обоих; Мария и Дмитрий целуют твои милые руки.

Любящая тебя сестра Элла.

(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1583. Л. 43–46 об. — на англ. яз.)

С 5 по 10 августа у Сергея Александровича военные маневры. Вместе с Елисаветой Феодоровной они остановились в Кораллово, имении кнж. М. А. Васильчиковой.

Дневник вел. кн. Сергея Александровича