Великая кошачья революция

Едва капитан и команда приготовились идти ко дну, до них доплыл тот самый недавний айсберг. Ледяная глыба таяла с каждой минутой, но была настолько огромной, что ее остатки легко могли добраться до берегов Котафин. Без лишних споров коты ринулись спасать свои шкуры. Несмотря на упитанность, граничащую с ожирением, моряки успешно впивались когтями в лед и, кряхтя, подтягивались. Наконец на вершине льдины приютилась вся команда. Отбросив все суеверия про проклятия, коты смотрели вдаль. Через несколько дней они должны были оказаться дома.

Сперва моряки не придали особого значения тому факту, что в самом центре их нового плавательного средства виднеется нечто. Но чем больше таял айсберг, тем сложнее было игнорировать ЭТО. Благодаря жарким солнечным лучам и теплу от кошачьих тел расстояние до пятна стремительно сокращалось. Когда же на горизонте замаячила родная земля, сомнений не осталось. В сердцевине огромной льдины путешествовал… вмерзший кот! У моряков только и разговоров было о том, как он туда попал и сколько вообще ему может быть лет. Капитан и старпом между тем обсуждали более насущные вопросы.

– Эти физкультурники-неудачники из Цап-Царапты совсем стыд потеряли. Где же это видано, похищать котафинский корабль! – негодовал капитан.

– И не говорите, Колобродий, – кивал старпом, поглаживая свой выпирающий живот. – Воспользовались, что мы без оратора плыли.

Корабельное руководство хотело продолжить перемывать кости котам-физкультурникам, но гул команды, раздавшийся за спиной, заставил повременить с праведным гневом. Из-за жары айсберг хорошенько подтаял, и вмерзший кот оказался уже не вмерзшим, а очень даже подтаявшим. Матросы с опаской пихали распластавшееся тело лапами, но оно даже не думало подавать признаков жизни.

В это время с айсбергом поравнялось судно. Еще один корабль дальнего плавания возвращался в Котафины. Моряки-земляки сочувственно смотрели на Колобродия и его команду. Со всех сторон посыпались вопросы:

– Что с вами случилось?

– Баранины хотите?

– Где корабль?

– Что за обморочный кот у вас валяется?

– А барашка-то будете?

Капитан Колобродий, не отвечая, перепрыгнул на корабль, подошел к ближайшему юнге, взял баранью ногу и в два присеста обглодал. Лишь после этого он заговорил:

– Сколько раз я просил, чтобы нас не отправляли в плавание без оратора? Сколько? Но не-е-е-ет! Приспичило затеять торговлю оливками во время фестиваля по слововрачеванию, когда все ораторы в отгулах ходят. И, естественно, по закону подлости на нас напали цараптанцы! Что тут скажешь: ни я, ни мои моряки не смогли совладать с этими распоясавшимися физкультурниками. Аргументация подвела. И вы еще спрашиваете у меня, что случилось?! А сами не догадываетесь? Отобрали у нас корабль, и команду едва не утопили…

Коты на корабле с сочувствием смотрели на Колобродия.

– Когда же соседи дадут нам жить спокойно? – раздался возглас в толпе моряков.

– Чтобы мы могли без хлопот поглощать плоды этого мира, – добавил, чавкая, второй.

– Пора им уже понять, что будущее за интеллектом Котафин! – выкрикнул третий.

– А не за грубой физической силой Цап-Царапты! – согласился четвертый.

– Предлагаю в очередной раз поднять вопрос о зарвавшейся Цап-Царапте на сегодняшнем дворовом собрании! Мы как раз успеем доплыть к его началу, – резюмировал Колобродий.

Все терпящие бедствие котафиняне перебрались с айсберга на корабль.

– Капитан Колобродий, а как же оттаявший кот? Что с ним делать будем? – поинтересовался у начальника старпом.

– Пусть остается на айсберге, – отмахнулся Колобродий. – Он явно уже не жилец.

Будто протестуя против слов капитана, «не жилец» закашлялся и стал жадно-жадно глотать воздух.

– А ну, ребятки, переправьте-ка этого бедолагу на палубу! – тут же изменил решение Колобродий…

2

«Вставай-вставай, Ученый Кот. Я отведу нас в безопасное место… Мое место здесь. Держи лапы в тепле, а усатую голову в холоде…» – обрывки воспоминаний, как сосульки с мамонтов, падали на оттаявшего кота и наводили в голове не меньше шороху, чем банда мышей в чулане. Вот он бредет по заснеженному лесу и воспевает красоту морозного упадничества. Вот он пытается декламировать перед застывшими сородичами декадентский монолог, в котором объединил всю боль, страх и эсхатологический восторг перед грядущим ледниковым периодом. А дальше – вечная мерзлота.

Ученый Кот подскочил на мягком ложе. К нему подбежала молоденькая кошечка-пышечка и начала обтирать оливковым маслом. По телу побежало тепло. Умник зажмурился и замурлыкал. Однако из вежливости вскоре открыл глаза и, растягивая слова, заговорил: