Великая кошачья революция

Лишь поздней ночью Пушок добрался до мастерской Флаффи. Среди множества всевозможных устройств он нашел и свою лежанку. Кот боялся, что криогенная камера окажется в разобранном виде. К счастью, Томасу хватило ума вернуть все детали на место. Накрытая покрывалом криогенная камера стояла в центре помещения. Не теряя больше времени, кот выкатил агрегат в коридор и, не прощаясь с миссис Флаффи, поспешил на улицу.

Банки в это время уже не работали. Так что беляк захромал вместе с лежанкой в ненавистную ночлежку на Стинки-стрит.

9

Утром, едва продрав глаза, Пушок направился в ближайшее отделение банка Кэтглии. Но там его ждала вывеска «Закрыто». На призывный стук беляка дверь приоткрыл испуганный клерк.

– Ну и почему вы не работаете? – возмутился экс-кошквизитор.

– Революция, сэр, – чуть не плача, прошептал финансист. – Рабочие устроили бунт. Громят все магазины и банки. Даже мэрию подожгли. Котланд-ярд воюет с ними. Но безуспешно.

– Какая еще революция? – проворчал Пушок. Но дверь перед его носом захлопнулась. Неподалеку от банка котенок продавал свежий номер «Кэтглийского вестника». Беляк навострил уши. Сопляк кричал:

– Срочная новость! По всей Котовропе вспыхнула революция!

Пушок с крайней неохотой отдал котенку одну из своих пяти монеток, получил газету и стал жадно читать: «Великая кошачья революция началась! Сказать, что ничто не предвещало беды, будет, пожалуй, слишком самонадеянно. Однако никто до 13 октября и предположить не мог, что цари и короли по всей Котовропе находятся в столь шатком положении. Теперь же нам остается только констатировать факты и вставать на сторону радикально настроенных трудяг, чтобы, упаси Хозяин, и в нас не прилетел кирпич революции.

Но обо всем по порядку. Площадь Зависимости, 13 октября 1835 года. Как передает наш специальный корреспондент с места событий, на Всемирный съезд рабочих съехались трудяги практически со всех уголков света. Столица была забита пролетариатом под завязку. Но делегаты сперва и не думали выказывать какую-либо агрессию. Работяги, не толкаясь, никого не трогая, по очереди выходили на сцену и травили байки о своих дружных коллективах. Некоторые эксперты связывали столь благостные настроения пролетариата с тем, что местное правительство расставило по всему периметру съезда полевые кухни с горячей рыбой и неизменным стаканчиком валерьянки каждому трудяге.

Однако вся эта мирная идиллия лопнула как мыльный пузырь, когда в полдень на сцену неожиданно поднялся… Томас Флаффи! Уж кого-кого, а этого изобретателя на празднике труда точно не ждали. Это ведь тот самый Флаффи, который заменил лапный труд станками и паровыми машинами, из-за чего и пошла гулять по Котовропе массовая безработица. Пока тысячи работяг шарили по земле в поисках чего-нибудь потяжелее, чем одноразовые стаканчики, ученый принялся неистово кричать: „Я хочу устроить революцию! Даешь великую научную революцию на всей планете! Уничтожим старое устройство! Построим новый индустриальный мир вместо устаревшего аграрного общества! Кто со мной?!“ И что бы вы думали? Таких бурных оваций корреспондент „Кэтглийского вестника“ не слышал никогда в жизни. Пролетарии, которые еще пять минут назад хотели четвертовать бедолагу Флаффи, стали носить его на лапах и пить валерьянку за здоровье его будущих котят. И вот работяги уже скандируют: „Каждый кот важен!“, „Дайте пожрать!“, „Пулю буржую!“, „Вернем то, что они отняли!“, „Свобода, равенство, мяу!“ – и провозглашают себя Кошачьим координационным советом.

Корреспондент „Кэтглийского вестника“ в это крайне непростое время смог добраться до сидящего на краешке сцены Томаса Флаффи, чтобы задать ему один-единственный вопрос: „ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, КОТЯРА?!“ На что мы получили крайне вызывающий ответ: „Да я всего лишь за наградой приехал…“ Представляете, дорогие читатели! Оказывается, анархия и повсеместные беспорядки – это для Флаффи награда. Редкостный цинизм!

Между тем трудяги, приехавшие на съезд из других государств, благополучно разъехались по домам. Благополучно для себя, а уж никак не для правящих классов своих стран. Недовольные коты принялись устраивать восстания у себя на Родине. Уже доподлинно известно о попытках свержения существующих режимов в пятнадцати странах. На данный момент кэтглийские работяги продолжают лезть на баррикады. В Ливермуре лишь Ус-Энд остается островком прежнего строя. Там работают и магазины, и банк…».

Пушок выбросил газету и покатил лежанку из Хвост-Энда в противоположную часть города. У зверька был такой жалкий и непрезентабельный вид, что даже встречающиеся на пути бунтовщики кидали в открытую криогенную камеру милостыню. Лишь мысли о том, что скоро у него будет предостаточно времени для отдыха, помогли беляку преодолеть нешуточное расстояние. Наконец кот оказался в Ус-Энде. Перед ним блестела желанная вывеска «Банк Кэтглии». Он был открыт!

– У вас еще действует вклад «Для праправнуков»? – сразу перешел к делу Пушок.

– Само собой, – кивнул клиенту очень старый кот-банкир.